Знала ли Лагерта Иварсдоттир, что из её замужества не выйдет ничего хорошего?.. Знала, конечно. Как и знала, чем это грозит не только ей лично, но и Скастену. В мировоззрении восточных захватчиков было нормой полагать, что Теграр просто поглотил территорию соседей, расширив свои земли и назвавшись из приличия не как прежде, а Скаграром. Лагерта видела в том лишь начало - превалирование мужского мнения у теграрцев ещё возымеет негативное влияние на культуру её родного края. А на своей шкуре оное княжна, а теперь уже кюна, почувствовала в самую первую встречу правителей у Бруи. Сидеть за прялкой... Мирослава силилась поделиться с дочерью своей женской мудростью, благодаря которой обрела счастье рядом со своим супругом, её отцом. Но изворотливость и поиск желаемого через ухищрения и уловки претили Лагерте. Как и нахождение в препозиции - трактовке её персоны как приложения к мужчине, к мужу. Она теперь кюна Рагнара, а не правительница сама по себе. Титул княжны получила в наследство, этот - по браку. Браку, которого отчаянно не хотела.
В её Айронхолльской семье царили мир и взаимопонимание. Теперь же здесь разразилось противостояние. В первую брачную ночь, когда дверь за ними с Рагнаром закрылась, вместе страстных объятий новоявленная жена подарила ему условия. Детей пока не хочет - она молода, ей по силам горы свернуть, она желает подвигов ратных и прославиться воинской удалью, а не тем, как много приплода принесёт. Дети потом. От прежних занятий не откажется - вместе с мужем принимает донесения, решает, что делать, может возглавлять отряды, карать и миловать, даровать поощрение титулами и землями или же отбирать оные в наказание, имеет право объявить войну или же вступить в союз. От такого потока сознания, кажется, у бедного дядюшки пар из ушей повалил. А девчонка просила... хах, нет, ультимативно требовала очень многого - по меньшей мере абсолютного равенства правителей. Лагерте, конечно, пришлось выслушать, что закалённые в боях теграрские мужи всё равно не послушают её и гонор девчонки тут не поможет. Кюна парировала, что неповиновение карается, значит кто будет много тявкать - тому отрежут поганый язык. Лично продемонстрирует.
Девушка совершенно не была настроена порадовать супруга собою на ложе. Пришлось конунгу искать тепла, зарывшись в мягкие шкуры. Отсутствие консумации брака встревожило советников, которые и задумали объединить север через двух родственников. Бьёрнсон вскоре плюнул на попытки унять резвую олениху, которая чуть что начинала грозить ему рогами, а в конце зимы и вовсе стал планировать поход. В бою поприятнее будет, чем в четырёх стенах собачиться с женой. Лагерта не пришла его провожать, лишь из окна глядела, как уезжает Дракон. Её собственные люди решили использовать этот перерыв в качестве возможности рискнуть уговорить дочь Ивара усмирить свой горячий нрав и попробовать примириться и ужиться с мужем. А Лагерта... Лагерта и до этого получала тревожные вести с северо-востока государства. Дескать, охотники, уходя на промысел, стали реже возвращаться. А потом их начали находить близ Безмятежных гор разорванными на куски. И ладно бы дикое зверьё разорвало - с гор в поисках пропитания порою спускались ледяные медведи, а такого противника крайне сложно завалить и группе здоровых мужчин. Только раны не похожи на следы что когтей, что зубов звериных. Взяв с собою отряд из скастенских воинов и охотников, кюна покинула Айронхолл, взяв курс к горам. Вдоль них же они вышли на одну из деревень, из которых и шли вести. Охотники боялись соваться в горы и даже ходить близ них. Даже в сторону всё ещё замёрзшей Бруи ради рыбы. Один только сыскался в проводники - и то хорошо.
Лагерта ожидала, что следопыты и обрывки её вещих снов приведут их к зверю какому диковинному, что северные горы впервые пересёк, сменив кормовой участок. Но её ждало куда более зловещее зрелище.

Когда только произошло нападение неподалёку от истока реки, Тормунд сбежал. Дикий нечеловеческий визг, эти бешеные неживые глаза - сам лик смерти явился северянину. Он молился Вирре, Сулу, всем известным богам, прижимая к груди фигурку оленя на шнурке. Добежав до деревни, он сыскал единственные сани на ходу, выдолбил матчу и поставил парус, а затем выкатил эту конструкцию на лёд, оковы коего ещё не скоро Брую отпустят. Попутный ветер гнал его транспорт на юг - туда, куда ушёл конунг с воинством. Тормунд застал их у самой границы и, приведённый дозорными, кульком снежным рухнул в ноги Рагнару, трясясь. Его поставили на ноги, встряхнули, ему влепили пощёчину, дали воды, а затем он смачно подавился тем, что пил.
- Не вели казнить, конунг! - у воина аж усы и борода заиндивели и слиплись, вися сосулями, - Там... Там... - одной рукой Тормунд упирался в колено, а второй махал в ту сторону откуда домчал сюда, - Твари! Твари невиданные злобные с гор слезли! С крайнего севера идут! Кюна с отрядом... Их отрезало, я никак не мог добраться... К горам бежали... Боюсь, им не справиться. Погани этой много прямо из снега повылезало!

Им пришлось отклониться от изначального курса, отойти от реки и забраться глубже в горы. Преследовали значительно превосходили их числом - стрелы, мечи и топоры их не брали. Кого разрубали пополам - у того та половина, что с руками, ползла дальше по снегу и грозилась вцепиться в ноги, если дотянется. Твари хорошо поджигались - они отгоняли их факелами, поджигали стрелы, смачивая в аквавите тряпицы и приматывая их к девкам у самых наконечников. Они совершенно не были готовы к такой встрече. В горах их отрезали посреди промёрзшего насквозь небольшого озера. Здесь, на возвышении, живые отбивались от не-живых. Фамильный меч князей Айронхолла, доставшийся от матери, тоже прекрасно рубил чудищ. Лагерта сделала вывод, что то из-за магических рун. Но у неё и её людей практически не осталось припасов, а их врагам не нужны были ни пища, ни вода, ни сон. Измотанные воины один за другим отдавали жизни, саму Лагерту ранили в плечо, разодрав то. Кровь, вроде как, аквавитом же удалось унять, а рану промыть. Но из-за постоянного физического напряжения тряпицы перевязочные вновь быстро становились багряными.
Когда надежды почти не осталось, Скальд, которому эта встреча успела подарить рубец на щеке, замахал факелом в вечерних сумерках, свистя, крича и всячески призывая кого-то. Опираясь на воткнутый в снег меч, кюна сквозь слипшиеся светлые пряди едва различила, что к ним идут свои.

Не могли речи сестёр рагнаровых унять Лагерту. Сколько ни возмущались те, кюна на своём стояла. Не жену правителя в ней видел отец, а правительницу. Не добрую советчицу и опору, но ту, кто лично ведёт людей за собою. Такова была уготованная ей судьба, иной Ивар и не видел, ведь по законам княжества первый ребёнок, какого бы пола ни оказался, наследником является. А коль не делают в государстве различий в сием плане, то и из девочки потребно было воспитать лидера. Рагнар ошибался, считая, что ничьих советов не слушала Лагерта. Она очень даже ценила слова своей мудрой матери, считала скальдовы и вальгардовы советы полезными. Просто не все и не во всех случаях. Решили советники союз государств скрепить браком двух ведущих, а не ведомых. Но лишь в адрес Лагерты возмущаться стали, что мужу не покоряется. А с чего бы ей покоряться? Чужды ей традиции, где соправительница лишь мужниной тенью ходит да в рот ему заглядывает. Чудеса, может, и бывают, но не в этом случае. Им бы не бывшую княжну пытаться уламывать да продавливать под конунга, чтоб честь по чести женскую долю свою приняла и смирилась, а постараться компромисс сыскать. Но покуда давили на неё со всех сторон, оленья порода призвала крепко на земле стоять и отстаивать свои права и самобытность.
"Я правительница, а не прядиха или племенная кобыла. На северо-востоке случилась беда, что люд простой губит. И покуда муж мой ищет своей доли в землях чужих, я позабочусь о собственной. Не стойте у меня на пути." - это было сказано Биргит, когда во дворе замка сборы начали происходить. С собою кюна взяла всех, чьи способности потребны могли быть для того, чтоб справиться с проблемой. Ни Скальд, ни Вальгард не смогли отговорить - чем слушать слёзы жён и сестёр, переданные в посланиях из деревень, своими глазами пойдёт поглядит. Сердце и без того было не на месте - неделями ранее она просыпалась в холодном поту посреди ночи, едва улавливая отголоски снившихся образов. О них лишь с Хельгой делилась, так как муж, просыпаясь под её вопли, начинал лишь ворчать, что, дескать, дали же боги жену - от кошмаров ночных суетится что дитя малое, мужу отдыха не давая. Лишь Хельга понимала тревоги сестры, лишь с её подачи с друидами Айронхолльскими совет держала Лагерта. Те сходились во мнении о роде знамений. Север вскорости постигнет невиданная доселе беда.

В чёрный час показалось кня... кюне государства объединённого, что боги отвернулись что от людей её, что он неё самой. Там, где совсем недавно пролегала граница Скастена и Теграра, нечисть завелась. Откуда повылезала - на месте понять никто не смог. Только в стылой земле этой многих они мигом потеряли, не чуя под ногами ловушки. Тормунд был из тех, кого причислили к потерянным безвозвратно, однако с трусости его сыскался толк. Когда Скальд стал размахивать факелом, Лагерта едва различила знамёна. Никак прибыл теграрский волк, а с ним и конные отряды. Хорошо, отсюда дёргать надо, потому что "подснежники" эти лезли и лезли.
- Осторожно! На конях не пройдёте! - кричит, надрывая отмороженные горным воздухом лёгкие, девушка. То же было и с ними - кони начинали нервничать, храпеть, вставали на дыбы, паниковали, а затем их пальцы костлявые за ноги хватали. Коли успевала животина унестись куда глаза глядят - удавалось переломать лес конечностей не-живых и вырваться. А кого хватали и уваливали, тех потом закалывали и загрызали. Прямо как воина, что по пятам за Рагнаром следовал да вместе с лошадью и рухнул, отчего одну ногу весом конским придавило. А там и пропал за наползшими поверх серыми свистящими-скрипящими гнилыми телами.
- Я здесь свой долг хранительницы земли и людей моих выполняю! - мечом фамильным снося голову ближайшем мертвецу, рычит Лагерта в ответ на, почему она здесь, пускай спрагивали6и не её, - Долго шёл, конунг. Валим отсюда, их слишком много!
Скальд кинулся добывать им коня, чтоб смогли резвее уйти.

Зря Лагерта, дочь Ивара, роптала на то, что боги слепы и оставили её. Покуда на обледенелом возвышенном островке оборонялись она и выжившие люди кюны, высшие силы взирали на побоище. И никак ниспослали спасение. Числом бы нежить не готовых к такой схватке живых задавила бы, только небо и без того фронтовое содрогнулась от раскатов грома, а по горам эхо жуткое прокатилось. Ослепительной вспышкой озарила обледенелое озеро молния, ударив в пик горный. Вместе с рокотом и громом начали смещаться массивные снежные пласты, вниз устремившись вместе с камнями, грозясь утопить низину в неумолимой многотонной белизне.
- ЛАВИНА!!! ЛАВИНА!!! - вскричал не своим голосом один из охотников. С лиц бывалых воинов не сходил ужас. Выжившие кинулись назад к перевалу, потому что кто останется в низине, того заживо погребёт под снегом. Больше всего шансов имелось у отряда Рагнара, не в полном составе ещё въехавших на поле брани. С диким ржанием разбегались кони, что уже остались без седоков, а иных пытались скинуть. Оглядевшись, Лагерта махнула своим рукой.
- Не успеем к перевалу, за мной! - пришлось им бежать к узкому проходу, вглубь Безмятежных гор. Ноги съезжали по льду и снегу. Они едва успели подняться, когда за ними всех, кому повезло меньше, смыло лавиной. Лагерта пыталась помочь одному из своих подняться вслед за ней, но её саму едва не увлекло в этот коктейль из снега, льда и камней. Если бы не Рагнар, точно бы снесло вместе с тем, кого пыталась спасти. Девушка рухнула на собственные согнутые в локтях руки в снег, тяжело дыша. Раскрасневшееся лицо утыкалось почти в самые обледенелые камни. Она впервые теряла на поле боя людей. И впервые облажалась со спасением. Дважды. Её немного потряхивало от пережитого, но наконец голос супруга, как и лёгкое встряхивание, помогшее встать на ноги, приводят в чувство, помогая преодолеть шок. Бьёрнсон прав, они не могут здесь оставаться. Им придётся переждать ночь, а следующим днём обойти эту гору и выйти к северной границе государства с другой стороны её.
В колчане оказалось несколько целых и сломанных стрел. Лагерта выкинула мусор и оставила наконечники. Меч был при ней, как и нож в сапоге. Есть, чем обороняться. Так глубоко в горы ей ещё не доводилось забираться. Даже вместе со своим отцом, бывалым азартным охотником. Говаривал Ивар, что в горах на зверя лютого ходил - на медведя, что их бурому соседу фору даст. И видал как-то в отдалении ещё больших чудищ - мохнатые трубачи с длинными носами и мощными изогнутыми отростками по бокам. И мало ли кто ещё может попасться на пути отрезанных от своих двух правителей.
Плечо после подъёма кровило и болело. Но им стоит убраться подальше, Лагерта собственный осмотр предпочла бы провести в более укромном и безопасном месте. Не говоря уж о том, какая темень сгустилась.
- Нам нужна пещера. Идём. - да, никакого вам "благодарю, муж мой, за спасение, без тебя бы пропала". Гордость всё ещё не позволяла Лагерте проявлять что к дяде, что к мужу теплоту души. И лёд этот нарос с того мига, как один конунг публично унизил свою племянницу, подивившись, что это девчонка делает на троне, когда место ей за прялкой. Рагнар вряд ли мог знать, сколь многое значит для Лагерты кровь. Но ни тени отцовой уверенности в ней, в юной девочке, которой было суждено править, не увидела она в глазах Рагнара. И резко отвечала ему, считая, что тот на брак согласился лишь потому, что правительница Скастена шла довеском к новым землям. Иначе не почесался бы даже. А довесок-то ещё и проблемный по меркам теграрским, не сладить, словно с необъезженным конём. Саму себя, естественно, дочь Ивара ни за "товар", ни за коня не считала. Её нужно не объезжать, с ней надо считаться. И не в качестве одолжения. Оттого Лагерта и сейчас бодро скомандовала в одно лицо отход. Тем более, что выживших искать нет ноне смысла - впотьмах не найдут, да и шансы, что кто-то уцелел, крайне малы.

Отредактировано Lagertha Ivarsdottir (2023-01-07 17:27:25)