Ragnar Bjorn "Dragon" Bjornson
Рагнар Бьерн "Дракон" Бьёрнсон
родился в Конунгстве Теграр зимой 1955, 30 лет
Alexander Richard Ludwig
Конунгство Теграр, конунг, виррорианство
× × ×
ᚠ РОДСТВЕННЫЕ СВЯЗИ:
Рангвальд Бьёрнсон – отец, конунг Теграра. Погиб в иноземном походе, когда Рагнару было пять лет.
Хельга Блекинг – мать, воительница. Погибла в иноземном походе, когда Рагнару было пять лет.
Ганхильд Вельсунг, - тетка, сестра отца. Заменила племянникам мать. Пала жертвой заговора против Рагнара.
Олаф Бьёрнсон - старший брат, сын Рангвальда от первого брака, конунг Теграра. Мёртв.
Ивар Бьёрнсон - старший брат, сын Рангвальда от первого брака, князь Скастена. Мёртв.
Биргит Бьёрнсон – старшая сестра, близнец Вигдис
Вигдис Бьёрнсон – старшая сестра, близнец Биргит
Ансгар Бьёрнсон – младший брат-близнец. Пал жертвой заговора против своего брата.
Агнета Трюггви – жена. Умерла спустя год после свадьбы от неизвестной болезни. По слухам, была отравлена.
Бастарды - не признан ни один.
ᚠ БИОГРАФИЯ:
Итак, мое имя Рагнар Бьёрнсон. И это моя история.
Так уж пожелали Боги, чтобы мне не суждено было узнать своих родителей в должной мере, дабы иметь возможность рассказать о них своими словами. Все, что я могу теперь о них поведать, взято из рассказов моей тетки, Ганхильд, родной сестры отца, Рангвальда Смелого, да из тех баек и песен, что сложили о нем его воины. Говорят, он был невероятно могуч, и внешностью и нравом своим напоминал медведя. Говорят, ему всегда не сиделось на одном месте. Едва вернувшись из похода, он вновь готовился к нему, дабы едва только зима отступит от вод, уплыть на дальние берега. И моя мать была ему под стать. Грозная и прекрасная, точно валькирия. Говорят, и в доме и в бою они были неразлучны. И лишь когда моя мать, Хельга, носила под сердцем дитя, Рангвальд оставлял ее дома, уходя в поход. Случилось это всего лишь дважды.
В первый раз, когда Боги благословили моих родителей сразу двумя дочерьми. Биргит и Вигдис, близняшки. Тетка рассказывала мне, что отец, ждавший сына (невзирая на то, что от первого брака у него уже было двое крепких сыновей), был столь удручен рождением дочерей, что несколько дней не подходил к их колыбели, словно бы не веря, что в ней действительно его дети. Нет, обвинить в чем-либо Хельгу он не мог, да и не посмел бы, любя мою мать больше жизни. Но таков уж был его нрав. Коли что-то шло поперек его желанию, он не сразу то принимал. И все же, со временем, Рангвальд всей душей прикипел к дочерям. И Боги свидетели, ни единого раза я не слышал от сестер, что они хоть в чем-то знали от него обиду.
Спустя же три года желание его наконец-то исполнилось. И вновь боги благословили моих родителей близнецами. Ибо родился я не один. На пятки мне наступал мой брат, Ансгар. Моя копия, мой брат, мой извечный соперник. Сколько я себя помню, мы всегда спорили и дрались, причиняя тем самым много беспокойства нашей тетке и старшим сестрам.
Моя мать не была создана для материнства, ее влекли битвы и походы. И наличие четверых детей ничего в ней не изменило. Она любила нас, но оставаться дома, когда ее муж уходил в очередной поход, не желала, как и прежде следуя за своим конунгом. Нам с братом было пять, когда вернувшись из очередного плавания, воины привезли с собой не богатую добычу, но известия о гибели конунга Теграра и его жены. Так в одночасье мы с братьями и сестрами оказались сиротами, а мой старший брат Олаф стал конунгом. Иных родственников, кроме сестры, у моего отца не было, и именно сестре предстояло позаботиться о его детях и государстве, покуда мой брат не достигнет совершеннолетия.
Годы миновали как один день. Ганхильд оказалась мудрой и властной женщиной и была неизменно ласкова, хотя и строга с нами. Под ее защитой и опекой я мог не страшиться ничего, кроме, как оказалось, предательства родного брата. Наше соперничество с ним росло год от года. Будучи, по воле Богов, единым целым, мы все больше расходились во взглядах и устремлениях. Само собой нашлись те, кто решил использовать наше глупое противостояние себе на пользу. Нам исполнилось пятнадцать, когда, так и не обзаведясь наследником, Олаф провозгласил меня, своего брата, своим наследником, в обход Ивара, что уже правил соседним Скастейном, женившись на тамошней княжне.
Следующим в очереди был назван Ансгард. Месяц спустя на меня было совершено покушение, жертвой которого стала Ганхильд, случайно оказавшаяся в моих покоях в тот вечер. Убийца, перед смертью, прохрипел имя моего брата. Я и теперь считаю, что Ансгард не понимал, во что ввязался. Моего брата обманули, заманив в ловушку.
Так ли это или мой брат и в самом деле желал моей смерти, но в день, когда его не стало, я остался один. Нет, разумеется, рядом были мои сестры, но та пустота, что я ощущал внутри, потеряв в один день брата и ту, что заменила мне мать, та боль и скорбь остаются со мной и поныне.
Но жизнь продолжалась. Вскоре мой брат и совет ярлов сочли меня достойным править ярлством. Как наследник, я должен был набраться опыта. В тот же год я женился на Агнете Трюггви, дочери доброго друга моего отца и верного его побратима, погибшего в походе, не оставив сыновей-наследников. Молодая жена моя была кротка и прелестна. Я был нежен к ней, хотя и не скажу, что любил. Возможно, будь я более внимателен с супруге, наш брак продлился бы многим дольше. Но спустя год Агнета скончалась от неизвестной болезни. Лекари не сумели ей помочь, а по нашему ярлству поползли слухи об отравлении. Доказательств тому не нашли. Скорбь же моя была искренней, и жениться вновь я не спешил, вопреки советам сестёр и братьев.
Мне минул двадцать один год, когда мой брат и конунг, Олаф, погиб в море во время сильного шторма. Воды в тот день поглотили многих наших воинов. Те же, кто выжил, твердили, что сами боги разгневались на драккары, круша их словно щепки. Не знаю, за что Боги прогневались на Олафа, он был хорошим человеком, храбрым воином и добрым конунгом. А может, напротив, они забрали его к себе, сочтя достойным сидеть с ними за одним столом. Так или иначе, но после смерти брата конунгом провозгласили меня. Не всем это пришлось по вкусу. Несколько ярлов подняли мятеж, вновь попытавшись стравить меня с родным братом. Ивар, к его чести, открестился от мятежа, лично встретившись со мной и признав меня конунгом. Мы разошлись миром.
Минуло девять лет моего правления. Теграр, и ранее сильное государство, стал ещё сильнее, устояв и против суровых зим, не желавших разжимать тиски холодов до самого лета, и против мятежных ярлов и против соседей... Впрочем, соседям в большей степени доставалось от наших набегов. Мы возвращались из походов с богатой добычей.
По договорённости с братом, Скастен почитался как союзник, но и его границ не минули набеги. Мятежники не оставляли надежд нас рассорить, совершая вылазки и грабя земли моего брата, прикрываясь моим именем. Я жестоко наказывал тех, кто смел нарушать мой указ, но с тех пор, как Ивар умер от болезни, мне становится всё сложнее сдерживать ярлов в их желании разграбить Скастен. Теперь даже те, кто не смел выступить против меня и моего брата, поднимают голову, пользуясь тем, что на троне Скастейна неопытная девчонка, моя племянница, Лагерта.
ᚠ НАВЫКИ И УМЕНИЯ:
Отличный боец. Владеет как техникой рукопашного боя, так и холодным оружием. Всему предпочитает боевой топор. Метко стреляет из лука. В общем, все, что касается боя и искусства войны, тут Рагнар один из лучших. Среди друзей и врагов за ним прочно закрепилось прозвище «Дракон».
Стараниями тетки получил хорошее для Теграра образование. Грамотен. Умеет писать и читать. Разбирается в судоходстве и морском промысле. Ладит с животными, особенно с собаками и лошадями. Блестящий наездник.
Умелый оружейник. Любит превращать оружие в произведение искусства, поэтому клинки его работы.
К врагам безжалостен, впрочем, как и к друзьям. Многие полагают, что Рагнар не способен на привязанность и дружбу, но это не совсем так. Скорее можно сказать, что у «Дракона» свое представление об этих чувствах зачастую не совпадающие с общепринятым. Рагнар умеет хорошо владеть собой. Его сложно вывести из себя, те же, кто на себе испытал его ярость, рассказать о ней уже не смогут.
ᚠ АРТЕФАКТЫ:
«Молот Мьельнир» - серебряный оберег на кожаном шнурке. Заговорен на удачу в бою и защиту от негативного воздействия.
Кольцо с рунами и красной эмалью, защищающее от мелких неприятностей, козней, сплетен, интриг и проклятий.
В качестве питомца держит летучего мышонка по кличке Лютик, которого нашел в лесу с порванным крылом два года назад.
× × ×
Планы на игру: объединить под своей властью север, обзавестись семьей и наследником, снискать себе славу великого конунга.
Сильный порыв не по-весеннему холодного ветра отклоняет стрелу, и она пролетает мимо мишени, вонзаясь в землю за ней. Недовольный вздох сына вызывает улыбку на губах Арндора. Он ободряюще хлопает Гутрума по плечу, а затем велит попробовать еще раз.
- Держи руку тверже и не забывай о ветре, - напоминает ярл, отступая на пару шагов.
Они упражнялись в стрельбе из лука по несколько часов каждый день, но сыну данная наука давалась не без труда. Гутрум куда ловчей справлялся с мечом и боевым топором, верхом держался так, что залюбуешься, но вот лук и стрелы были для него настоящим испытанием. Обладая, однако, завидным упрямством и целеустремленностью, которое только доступно пятнадцатилетнему юноше, сын, к немалой гордости отца, не сдавался, упражняясь снова и снова.
- Не дергай тетиву, - наставлял Арндор, моля Тюра направить руку сына с тем, чтобы мальчик попал в цель.
Гутрум сам выбрал для их занятий эту возвышенность за пределами отцовского замка объяснив это тем, что под защитой толстых стен во внутреннем дворе и дурак в мишень попадет. Продуваемый всеми ветрами холм казался сыну куда более подходящим местом для его упражнений. Юности свойственно усложнять то, что и без того сложно. Как результат, лишь одна стрела Гутрума угодила в мишень. В самый ее краешек. Остальные же летели куда угодно, только не в цель, послушные ветру, а не руке стрелка. Сын злился, но упорно продолжал. Слуга, что был взят, дабы подбирать стрелы, стучал зубами от холода и с несчастным вином то и дело поглядывал на замок, где было тепло и уютно, и можно прижаться к очагу. Арндор же, плотнее укутавшись в меховой плащ, был терпелив к упрямству сына. Отцовской любви с лихвой хватало на веру в то, что рано или поздно у мальчика получится. Но, Боги, лучше бы пораньше, пока он не схватил простуду. В противном случае Асхейд устроит им обоим (в большей мере, разумеется, мужу) такой разнос, что стены замка содрогнуться.
Гутрум вновь накладывает стрелу на тетиву, целится и отпускает. На время, что длится полет стрелы, мир для всех троих, мнится, замирает. И лишь ветер не желает сдаваться и отпускать своих «пленников» с холма. Его ледяные порывы вновь пытаются сбить стрелу, они бросаются на людей, морозным холодом кусая щеки и носы, трепля волосы. Но в этот раз рука Гутрума оказалась тверда, и пусть стрела не угодила точно в «яблочко», но она пронзила мишень почти у центра.
- Браво! – одобрительно восклицает Арндор, улыбнувшись в ответ на довольную улыбку сына. Мальчик же радуется, как ребенок, коим он, по сути, еще был. В его глазах сияет гордость собой и похвалой отца, которую, не взирая на всю ту безграничную любовь, что ярл Бьерклунд испытывал к своему единственному живому и самому младшему из сыновей, он не был склонен раздавать просто так. В мальчишечьем порыве Гутрум кидается в объятия родителя, но тут же тушуется, вспоминая, что «я ведь уже взрослый, па!». Смех отца вызывает смущенную улыбку, и мальчик даже не сопротивляется отеческому поцелую в макушку, хотя обычно за этим следовало куда больше возмущений, чем вслед за объятиями.
- А теперь в дом, пока твоя мать не поубивала нас обоих, - все еще смеясь, велит Арндор, в этот самый момент замечая всадника, что не щадя ни себя, ни коня, несется по дороге к замку. Ярл хмурится. Добрые вести редко так спешат к чьему-нибудь порогу. Заметив изменение, Гутрум в туже секунду становиться серьезным, каждой чертой своего лица напоминая Арндору свою мать. Это было поистине его спасением. Унаследовав в большей степени внешность Асхейд, Гутрум взял от отца лишь глаза и характер. Прекрасное сочетание для младшего из «сыновей» Гарма Мудрого.
- Отец? – заводит разговор Гутрум, пока они идут по направлению к замку. – Думаешь, это известия от Агнара? Война?
В юношеских устах слово «война» во все века имело и будет иметь этот желанный, сладковатый привкус. И лишь с годами оно начинает горчить и отдавать гниением мертвой плоти. Арндор это понимал, а потому не спешил одергивать сына, хотя и вознес молитву Богам, дабы они уберегли их от подобной глупости. Он уже лишился троих сыновей, и был не уверен, что сумеет пережить гибель еще одного.
- Ваша Светлость!
Не успели они войти в замок, как к ногам ярла кинулся юноша, немногим старше Гутрума. Он весь дрожал, и было не совсем понятно, в большей мере от страха или от холода. Стоящий чуть по одаль конь был взмылен, на его губах висели хлопья пены. Как видно, мальчишка очень спешил.
- Ваша Светлость, - тяжело дыша, юноша поднял взгляд на ярла. – Меня прислал к вам мой отец, Озвиг Бьергир. Он велел рассказать… Хэрсир Ольстед пленил кюну и собирается совершить над ней суд в майский день. Я спешил, как мог, Ваша Светлость…
Арндор жестом приказывает юноше помолчать. Несколько мгновений тишины на то, чтобы осознать, он не ослышался. Один из его вассалов, да утащат драурги его в Хель, окончательно спятил, раз решился на подобную дикость. Да, он многое потерял, но должен же был осознавать, что когда о его наглой выходке станет известно, потеряет все.
- Отец?
- Сходи за братом, - велит Арндор, взглянув на сына. Кивнув, тот спешно уходит искать Рхогара. – Поднимись. Идем, расскажешь толком, что случилось.
Отредактировано Ragnar Bjornson (2022-11-23 20:31:27)
