Forsan |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Лунами багровыми
Egil Stilly, Anhalt Montrose
Королевство Маллендор, Иверинг, середина мая 4985-го года
Этой ночью граф попытался вернуться домой, дабы спастись от своей придворной бессонницы. По закону судьбы иль подлости, его встретили только вино да лекарь, но никак не сон.
Отредактировано Anhalt Montrose (2022-02-21 21:40:06)
[indent]Было поздно, и большинство проживающих в доме сейчас уже, наверное, спали.
[indent]К радости моей, все они провели день в добром здравии и покое, отчего я мог позабыть о работе на время и встретить ночь наедине с собой.
[indent]Часы тянулись медленно, да и спать не хотелось, потому, прикрыв глаза, я сидел у камина в большом высоком кресле. В одной моей руке была книга — собрание сочинений местных теософов прошлого века в скромной тёмно-зелёной обложке, в другой же — небольшой кубок, на дне которого при любом моём неосторожном движении вздрагивало вино. Сегодня — ежевичное.
[indent]Правда, ни питие, ни чтение у меня не шло.
[indent]И если с первым, за исключением возлияний умеренных, для вкуса и настроения, так сказать, я завязал уже давно, то леность и рассредоточенность мыслей были абсолютно случайны. Впрочем, я не находил в этом ничего, что могло бы быть вредным. Иногда необходимо позволять своему существу: разуму, душе и телу, отдохнуть. Потому я возвращался к иссушенным желтоватым страницам книжицы лишь тогда, когда мне начинало хотеться.
А это происходило с каждым часом всё реже.
[indent]Я отпил ещё немного тёплого, приятно-сладкого вина, закрыл глаза и откинулся на спинку кресла. В тишине теперь различался только треск огня в камине и больше ничего. Обстановка располагала к мечтаниям или хотя бы дремоте, потому-то я, сам того не замечая, переходил от одного к второму и назад, чуть покачивая в руке кубок.
[indent]Мысли плавно стекали по моему сознанию куда-то глубже, проваливаясь в то, что я уже плохо чувствовал и почти что не слышал. Словно золотая смола, они тягуче опускались во внутреннюю темноту, обрываясь, когда практически достигали её. Тяжёлые и густые капли их падали в бездну моего подсознания, порождая занятные полувидения-полусны в дрёме.
[indent]Вот птица о двух хвостах медленно опускается на заснеженную поляну. В середине этого места в землю воткнут меч, а на его рукояти повязана тёмно-красная лента. Один из глаз птицы выбит, но он ей совершенно не нужен. Ведь она способна видеть и так..
[indent]Отогнав от себя неясный морок, я не спеша потянулся и встал. Отложил на кресло книгу, а затем, подойдя к столу, поставил на него кубок. Отправляться ко сну, впрочем, мне до сих пор не хотелось, отчего я начал мерно и бездумно ходить по комнате, возможно, где-то в глубине себя надеясь, что сюда зайдёт кто-нибудь, кому тоже не спится, и время начнёт идти быстрее за интересной беседой.
[indent]Моё желание осуществилось, однако несколько неожиданным образом. До того долго, по крайней мере, для меня это было так, не навещавший этот дом Ангальт появился в дверях. Я обрадовался, однако постарался не сильно подавать виду, не зная и не желая гадать, что послужило причиной его столь позднего визита. Возможно ведь, что случилось что-то дурное, и тогда мои чувства не будут ни уместны, ни, тем более, приятны.
[indent]— Доброй ночи, граф. Ангальт, — я решил обратиться к своему другу по имени, ведь сейчас мы не находились в обстановке формальной. В комнате, как и до того, слышен был только треск огня. Я молчал ещё какое-то время, — Надеюсь, что всё в порядке. Уже достаточно поздно. Большинство в это время спит. К тому же, уже давно, — я прервался. Мне казалось, давно, — Ладно. Это не моё дело, — с полуулыбкой и неясным выражением лица, я кивнул, — Вина?
[indent]Всё же дому необходимо встречать своего владельца как это подобает. И мне было несложно обеспечить такое простое, привычные и, в целом, верное правило. К тому же, я, несмотря на незнание причин возвращения Ангальта, всё же был очень рад тому, что он снова заглянул к нам. И пришёл сюда, а не куда-либо ещё. И что пришёл сейчас. И пришёл именно он, а не кто-то иной.
[indent]Как минимум потому, что как лекарю мне было необходимо знать и справляться о его состоянии чаще, чем это начало происходить, к сожалению. Впрочем, я решил отложить все вопросы на тему здоровья моего друга до того, как узнаю, всё ли хорошо в принципе и почему он решил прийти.
[indent]В конце концов, всему своя череда.
Отредактировано Egil Stilly (2022-03-09 01:39:53)
то, что внутри, то и извне. так или иначе
теперь я что-то крылатое, тёмное и бессмертное. что-то неживое
Определённо, Ангальту стоило отправиться пораньше, если он желал застать кого-нибудь из домашних — какое же до сих пор, даже спустя годы, непривычное слово, «домашних» — в бодрствующем состоянии. Ведь даже верхом по городским полупустым в позднем мраке улицам добраться до купленного когда-то столичного дома, который ни разу до королевской свадьбы лично сам граф навестить не удосужился, было делом нескорым. А не возвращаться сегодня в замок Ангальт решил слишком спонтанно и довольно поздно. В итоге Гиландерс тогда осмотрел его странным взглядом, пожал плечами, и сказал, что сегодня подежурит в одиночестве, и юстициарию осталось только гадать, где там его боевой товарищ собрался дежурить — на мягкой перине в гостевых замковых покоях в темноте ночи, нервно дожидаясь, не случится ли чего-то такого, чтобы кликать юстициария в сумрачной духоте и огнях свеч, разрезающих плотный ночной купол словно предательский клинок? Что ж, это определённо имело смысл. И Гиландерс отбыл в королевский замок, оставив своего графа в одиночестве, тонко чувствуя, когда тому не нужна компания.
Но дело было в том, что Ангальт совершенно не стремился застать кого-нибудь из домашних не спящим. Он просто хотел попытаться нормально уснуть и для этого сменить обстановку — только и всего. Не было никакой проблемы в том, чтобы прийти в свой дом в ночи и без предупреждения. Возможно, он даже уйдёт ещё до того, как кто-нибудь из прислуги встанет с самым рассветом, и никто так и не узнает, что граф Ангальт Монтроуз здесь был не гостем, а невидимым молчаливым жителем, подобно мелкому домашнему духу, который выходит из тёмного угла вместе с тем как сумерки съедают свет в одиноких комнатах. Разве что он не планировал пакостить. Как и не планировал помогать. Может, тогда призрак?
Только вот с сестрой стоило всё-таки повидаться. Может, согласиться с её желанием стать придворной, учиться, развлекаться и хоть чем-нибудь помогать, раз девочка хочет быть полезной? И ещё увидеться с Эгилем, чтобы узнать, не заскучал ли тот без дела. Ангальт мог бы даже разбудить их в середине беспамятного сна, напугав своим неожиданным присутствием — определённо мог бы, исходя не из заботы, не ради потехи, и даже не ради сиюминутной прихоти, а только из того, что он считал нужным поговорить с ними, и в чём беда, что такой как он мог — или считал, что мог — сделать это только таким образом? Но как только сия мысль пришла ему в голову, пока Ангальт медленно проезжал по пустеющей, уже мощёной улочке, оказавшись в богатом районе столицы, он её отбросил с какой-то холодной вспышкой раздраженья и нахмурился пуще обычного, озарённый воспоминанием об отце и его любви к тому, чтобы вытаскивать взрослого сына из постели глубокой ночью и потчевать своими разговорами. Это было не одно и то же. Но граф Аберрутвен о сём думать больше не желал. Он попытался вспомнить, есть ли комната лично для него в столичном доме. Должна быть. Но какая? Ангальт был готов ложиться на любую кровать из всех свободных. Это усталое желание родилось не от привычки, что в твоей обители так много спален, а от привычки, что в лагерной палатке все жёсткие подстилки видом одинаковы. Должно быть, укачиваемый седлом и потёмками, он забылся.
Его никто не встретил, что было ожидаемо. Дом снаружи спал, ночь вокруг накинула своё одеяло прямо с головой и заглушила размеренную жизнь в спокойном районе. Только луна блестела в дождевых лужах и бегала по сырым камням, как по чёрной озёрной глади. Ангальт спешился, умиротворяюще похлопал ладонью по крепкой спине встрепенувшегося от полудрёмы коня, сам расправил плечи, втянул приятно прохладный воздух, укладывая его на дно своих лёгких, и, потянув за поводья, двинулся к кажущемуся пустым дому, не вглядываясь в его окна. Странным образом при виде его светлых стен Ангальту остро захотелось обратно в графство Абберутвен, но лишь на миг.
Пара привычных церемоний, оставленный у поилки верный скакун, пусть и знающий больше мерные прогулки и бодрую рысь, чем бешеный галоп или длительное путешествие, тихо выскользнувший словно бы из ниоткуда полусонный слуга, услужливо не разрывающий тишину своим голосом и забирающий дорожный плащ графа, да далёкий скрип деревянного пола и вздымающихся умиротворённым дыханием дома переборок. Ангальт почти неслышно проходит в двери гостиной и встречается глазами с единственным, похоже, обитателем, который ещё не отправился на боковую в этот — пусть и не самый поздний, но уже и не жилой — час. Граф безэмоционально кивает Эгилю, отвечая на его приветствие, так проникнувшись долгожданным одиночеством, что решил пока не нарушать его безмолвие своим сухим от долгого молчания голосом, и с несколько усталым видом бегло осматривает друга, проходя глубже в тёплую комнату к пустующему креслу подле потрескивающего камина. Пусть и потерявший в остроте от недостатка сна, но всё ещё цепкий взгляд болотного цвета глаз прошёлся по оставленной книге, потом по одинокому кубку. Он выдержал паузу Эгиля, так и сказав ни слова. Его лекарь был одним из тех людей, с кем граф Аберрутвен позволял себе вести себя как ему заблагорассудится, не тратясь после на оправдания. Он просто не хотел начинать разговор и разгонять свои мысли — может, это пятиминутное наваждение, а может пятичасовое. И он это делал, никому и ничему ничего не сообщив, считая само собой разумеющимся, что Эгиль всё поймёт и так. Любимая привычка Ангальта.
Короткая тирада северянина, словно скромная шепчущая канонада, подходила к концу:
— Ладно. Это не моё дело. Вина?
Ангальт улыбнулся уголком губ, от чего его утомлённый вид сразу приобрёл привычные ближнему кругу ехидные нотки. Он отстегнул ножны, снял их с пояса и с тихим стуком положил свой клинок на стол, поворачиваясь к Эгилю полубоком.
— Да, давай выпьем вина, — с этими словами он будто бы попросил сон на время выйти из комнаты и подождать его за углом. Но на самом деле юстициарий и так не верил, что сможет легко провалиться в его объятия сегодня. Теперь же он оказался даже рад, что Эгиль ещё не отошёл ко сну, пусть ему и не удалось притвориться призраком этой сырой ночью. Он повернулся обратно, насладившись умиротворяющей паузой, и, обойдя спинку кресла, с выдохом рухнул в него как мешок с камнями, вытягивая ноги в успевших запылиться дорогой и делами сапогах, и продолжил:
— Ты что, уже пьян, Эгиль? — вскинутая в шутливом тоне бровь, но улыбка покинула его бледное от замкового мрака лицо, оставив за собой спокойную маску, — Я и войти не успел, как ты накинулся на меня со всеми мечтами дряхлой гадалки. Это допрос? Или ты меня отчитываешь?
Ангальту иногда приходилось прилагать усилие, чтобы вытеснить мнимую угрозу из своего тона, слов и выражения лица. Ему приходилось стараться, потому что это являло собой что-то въевшееся в него до самых мышц и оголённых нервов, и даже когда он не грозил и не был недоволен — что, определённо точно, случалось чаще, чем кто-то мог подумать — почему-то некоторым казалось, что он грозил или был недоволен. Сейчас в Ангальте не было и тени неудобства или раздражения. Но он не мог поручиться за то, отражается ли это снаружи. Поэтому он не удержался и вслед за своими словами хмыкнул, снова ехидно приулыбнувшись, отводя от лица Эгиля свой тёмный усталый взгляд и посвящая его трепыхающемуся узнику-огню в камине.
— Это твоё дело, умник, пока я не сказал иначе. Любишь же ты порой торопиться сверх меры… Как твои дела? Мы не виделись уже… сколько? Две недели? Я не ответил на твоё последнее письмо от вчерашнего числа, потому что был занят. Но прочёл.
Ангальт слабо махнул рукой в кожаной перчатке, то ли прогоняя головную боль как наваждение, то ли так давая понять Эгилю, что «всё в порядке, начинай докладывать», то ли ещё что-то неясное.
Отредактировано Anhalt Montrose (2022-03-12 13:44:52)
[indent]Я замолк.
[indent]Ангальт выглядел утомлённым, однако не покалеченным и даже не раздражённым. С едва скрываемым удовлетворением я кивнул самому себе, отмечая, что волноваться не за что, а затем — наконец — перевёл взгляд с двери и своего друга на растущий огонь.
[indent]Было бы глупо, да и не очень уместно таращиться на то, как человек садится в кресло, очевидно, уставший. Верно, на него и без меня обращалось достаточно взоров. Иногда — весьма дурных, но бояться не стоило. Ни во время путешествий, ни при боевых действиях, ни сейчас у меня не возникало сомнения в силе Ангальта. Человек обязательств и чести, он иногда был чрезмерно жёсток, а порой — и жесток, на мой взгляд, однако это имело свои логические причины и.. Его действия всегда указывали на то, что чернота в нём — это лишь отпечатки других.
Своего рода шрамы. Уже имевшиеся и превентивные.
[indent]И хотя Ангальт, по моим наблюдениям, не жалел ни об одном из них, и хотя все они были им, его частью, я всегда оставался спокоен за внутреннее светило этого человека. Муугьом`толысь, багряный месяц, никто тебя не победит.
[indent]Только так будет правильно.
[indent]Проследив взглядом за движениями графа, я слегка наклонил голову назад и набок, задумчиво начав внутри сознания своего мерный счёт: как давно мы не виделись. От простой арифметики отвлекла меня слабая, однако ощутимая боль, — Ох, прости, — Ума, фретка, которую я нашёл и, если можно так выразиться, подобрал с улиц около десяти дней назад, вылезла из кармана внутри накидки и, вцепившись в воротник, начала кусать мочку, — Я совсем заболтался и забыл тебя представить. Да. Это Ума. А это Ангальт. Надеюсь, что ты не возразишь, если сие прекрасное существо тоже будет жить здесь, — перехватив ещё совсем небольшого хорька с плеча, я перевернул её, уложив на ладони.
[indent]Этой девочке нравились проявления внимания. А ещё — проявления любви. Одинокое и оставленное существо. Вероятно, ей поигрались и бросили, не подумав, как это маленькое животное сможет сохранить себя в городе, в этом мире. Я её понимаю.
[indent]Пальцы пока едва касались волосатого брюшка, однако Ума сразу же перестала вертеться и замерла в момент. Иногда она начинала довольно дёргать лапками. В основном — только задними, — Ещё совсем щенок. Кто-то выбросил. Была очень худой. Но уже начала отъедаться, — демонстрируя Ангальту бока Умы, я слегка повернул руки, сразу же ощутив, как зверёк завертелся, — Ужасно любит, когда ей чешут брюхо. Хотя сначала не давала, кусалась. Но они все такие. Совсем как люди. Или наоборот.
[indent]Я качнул головой, произнося последнее без тени сожаления.
Это просто факт.
[indent]Ободряло, что между зверем и человеком наблюдались отличия. Самосознание. Свобода воли. Способность к более глубоким чувствам и любви. Способность согласиться выпить посреди ночи чудного ежевичного сладкого со старым другом. И ещё много чего.
[indent]Опустив Уму на ручку кресла, я кивнул Ангальту, дав понять, что налью ему сам, и молча отошёл к столу, где сейчас стоял кубок. Взял кувшин и, затем, без какой-либо спешки начал разливать вино.
[indent]Времени у нас было (будет) достаточно.
[indent]Говоря больше, и мой друг, и я, как и каждый из людей, в какой-то степени имел всё время мира, всё время, нам доступное, потому торопиться не стоило. К тому же не хотелось проливать зря напиток, удивительно вкусный, несмотря на первичную простоту.
[indent]Воздух вновь стал наполняться чуть сладковатым запахом. Лесные ягоды и что-то из приправ. Впрочем, бледных. Вкупе с привычным ароматом огня (а я любил его, вспоминая негаснущие даже в сильную пургу костры у алтаря в моём племени), пыли и ночной сырости улиц, которые всё ещё продолжали тянуться за Ангальтом подобно неосязаемому плащу, а также — трав, коими уже давно пропахла моя одежда, ежевичная сладость складывалась в особый, ни на что непохожий, фимиам. Фимиам, задающий, благоприятный и, мне хотелось надеяться, располагающий к отдыху настрой.
[indent]Всё также без каких-либо слов я вернулся и подал другу кубок с едва ли уловимой улыбкой. Несмотря на то, что оба мы, очевидно, устали, это простое чувство проявлялось по-разному и имело внутри себя различные причины. И хотя я не знал, что сейчас тяготило Ангальта, я решил не вдаваться в подробности, видя, что и без этого не стремящийся делиться личным граф, утомлён.
[indent]Он вернулся домой. Совершенно не важно, что этот дом, фактически, не представляет памятной ценности. Это дом. И ему, а значит и всем нам, необходимо принимать подобающе. Тем более, что речь сейчас идёт о хозяине дома, во-первых, о человеке, чьё состояние меня волнует и, если отойти от привязанностей, относится к моей работе, во-вторых. И.. впрочем, это, наверное, совершенно неважно. Мысли перетекали и словно бы порождали друг друга. Плотные и густые, как мёд. Всё-таки пара выпитых до того кубков не могли не сказаться на моей разговорчивости, пускай и только внутренней. Я немного прищурился всё с той же полуулыбкой, — Твоё вино.
[indent]Второго кубка на столе не было, потому перед тем, как вернуться к очагу и сесть в свободное кресло, я забрал саму бутылку. Не стоило излишне скромничать. К тому же, после полевых приключений к подобному было бы странно отнестись с удивлением. Рафинированное приличие, игры в этикет и брезгливость отступали на второй, а то и третий план. По крайней мере в обществе тех, кто пережил.., — Нет. Пока нет, — несмотря на перемену в выражении лица Ангальта, я ответил всё тем же спокойным и мирным тоном. Его реакции не были для меня новыми. Так же, как новыми не были и их смены. Оттого я прислушивался к словам, к тому, что говорил мой друг, какой он вкладывал смысл. Остальное оставалось вторичным.
[indent]— Просто переживаю, — наверное, лишь на долю секунды, моя улыбка расплылась шире. Я прикрыл глаза, покачав головой, а затем — и бутылкой в руках, — Хотя бы как пресловутый графский лекарь, — пауза, — Твоё здоровье.
[indent]Сладковатая влага вновь окунула меня в приятные размышления. Плеск воды, дикий сад и туман. Расколотая заплесневелая чаша фонтана. Горный прохладный ветер. Вымокшее письмо. Реки крови. Нет. Доносящееся наверх бренчание мандолины. Груши. Море. Ночь. Лавры. О, это бы мне хотелось пропустить. Сухое дерево.
[indent]Будто бы в унисон моим мыслям дрова в камине начали ощутимо потрескивать. Я открыл глаза и лениво пошевелил их кочергой, чуть смеясь. Несмотря на грозность Ангальта, я знал, что он сейчас на меня не сердился. В общем-то, он даже был в какой-то степени прав. Хорошая шутка, — Да. Порой я действительно могу казаться поспешным и даже быть поспешным, — но что есть «спешка»? Я повёл рукой в воздухе, как бы говоря, что это слишком философский вопрос, — Возможно, как и любая гадалка, и уж особенно — как гадалка дряхлеющая, а мы уже немолоды, друг мой, я излишне стараюсь не касаться завесы, боясь увидеть за ней что-то необратимое. Впрочем, может быть и такое, что я банально мнителен. И оба мы верно знаем, что истина между двух этих фактов, — улыбнувшись ещё раз так, что не оставалось сомнений, я кивнул, — Прости меня. Ты устал, а я, видимо, не наговорился за день. Как ты мог прочесть в письме, все в порядке. Жалоб мало, потому меня почти не отвлекают от чтения, — в наступающем подпитии кресло стало казаться ещё удобнее. Я откинулся на его невысокую спинку, — Верно. Да. Две недели, — мои слова прозвучали с некоторой тоской, — Я, было дело, даже стал волноваться, что что-то произошло. Но ты бы предупредил нас, я в этом абсолютно уверен, потому покорно ждал письма. И, — ещё одна исчезающая в полумраке улыбка, — Дождался большего.
[indent]Из-за близости огня запах становился сильнее. В теплоте раскрывалось всё больше ягодных и травяных мотивов, отчего пыль и сырость теперь ощущались далеко. И оно было правильно.
[indent]— Добро пожаловать домой.
Отредактировано Egil Stilly (2022-03-13 10:08:16)
то, что внутри, то и извне. так или иначе
теперь я что-то крылатое, тёмное и бессмертное. что-то неживое
Он мало что имел против животных, более того — они ему нравились, разве что не надо давать им волю во всём и спускать на авось. Что примечательно, отношение к людям у юстициария в какой-то степени было аналогичным. Ангальт на миг вскинул брови, глянув на демонстрируемого Эгилем хорька, и пожал плечами, слушая исповедь того вполуха.
— Да пожалуйста, пусть живёт с тобой. Она понравилась Селине?
Он не мог точно сейчас с уверенностью объяснить, почему ему вдруг стало интересно мнение и отношение Селины по такому незначительному вопросу. Словно они были семьёй. Стоит полагать, Ангальт просто начал наконец привыкать к её постоянному существованию и вовлечённости в его жизнь — пусть и в какой-то определённый отдельный аспект жизни, о котором он никогда не думал в подобном ключе… и почти с ним не имел дела. Разве что в детстве, когда он и собой-то не был.
— Да. Правда, пока ещё приходится следить за тем, чтобы Ума её не кусала. Она только привыкает к людям, и ко мне — тоже, — отвечал лекарь.
Не смотря на друга, а только без особой увлечённости слушая его, Ангальт медленным движением снял перчатки с рук и мягко протянул оголённую ладонь в сторону Умы, как бы в примирительном жесте, когда человек пытается продемонстрировать животному, что он не опасен и хочет только познакомиться. «Что за кличка такая — «умница», что ли?» Храбрый зверь соскочил с ручки одного кресла и, секунду поразмышляв, запрыгнул на ручку кресла, в котором сидел сам Ангальт, и начал осторожно нюхать кончики его пальцев и сухую, тёплую и мозолистую от оружия ладонь мужчины. Он хотел сказать что-то вроде «не следи, сестра сама справится с тем, что её пытается покусать маленький зверёк», но решил больше не развивать эту безынтересную ему тему, словно смущённый мыслями о Селине как о ребёнке, о котором он заботится, и только тихо прошептал Уме, невесомо касаясь её бока и скрывая то, что приметил странную аномалию на её макушке:
— У меня сегодня неплохое настроение, так что можешь меня укусить — тебе ничего за это не будет.
Фретка не отказалась от щедрого предложения и предприняла попытку резко извернуться и цапнуть его, но Ангальт таким же острым движением отдёрнул руку и на короткое мгновение победоносно сверкнул глазами. Затем он спокойно взял предлагаемый Эгилем кубок с вином, и откинулся в кресле, потирая побаливающие глаза.
— Я скажу тебе, когда меня лечить, если только не буду на смертном одре. Полагаю, ты разберёшься. Так что не переживай «как пресловутый графский лекарь», — его спокойный голос всё ещё отдавал усталой молчаливой хрипотцой, которую Ангальт не силился пока с себя сбросить. Ему определённо стоило идти спать или хотя бы попытаться сморить себя беспокойной дремотой, чтобы выстоять новый день без настроения измученного нервной стоянкой офицера, тратящего деньги и терпение монарха, но он уже решил импровизировать тогда, когда глотнул сладкого вина вслед за Эгилем, который решил воевать с бутылкой. Ангальт хмыкнул, добавляя: — Мы ведь просто могли взять второй кубок с кухни. Теперь я чувствую себя обманутым. Может, мне тоже хотелось пить с горла? А то получается особое отношение ко мне, будто бы я какой-то граф.
— Да. Это нехорошо получилось. Я не уточнил у тебя. Впрочем, ничего сейчас не мешает нам поменяться, — засмеялся его друг, приподнимаясь со своего кресла. Граф поспешил его остановить:
— Забудь. Сегодня эта бутылка твоя.
После этих слов он прикрыл всё ещё саднящие, налитые свинцом глаза, скоро делая глоток, за ним ещё один — элементарно от старой доброй жажды. Вкус вина доходил до него острым уколом — сначала слабый, и кажется, будто ничего не чувствуешь, затем вдруг резкий и яркий, и Ангальт понимал, что это явно не от его свойства или его цены, ибо хорошие вина подобным не страдали. Он будто бы ощущал сейчас где-то на задворках своего сознания и своей чувствительности, абсолютно не думая об этом несчастном ароматном вине. Он пил его просто так. Абсолютно просто так.
Юстициарий на секунду поморщился, отгоняя странное настроение. Вопрос времени, когда до его усталого организма дойдёт эта знакомая волна, туманящая и так уже сумрачный разум. К тому же, он почти целый день ничего не ел.
«А мы уже немолоды, друг мой». До Ангальта почему-то дошли именно эти слова, а другие мало имели значение, и он снова хмыкнул, но глаза не открыл. Лекарь был младше графа где-то на десять лет, если можно так посудить — Ангальт определённо не знал, сколько точно Эгилю было на данный момент, поэтому ориентировался на период их знакомства, когда тот был ещё совсем недавно мальчишка, пусть и старился словно бы своей непривычной местным «дикостью» — и граф справедливо считал, что не ему было говорить о том, что они не молоды. За эти десять лет разницы между ними Ангальт словно бы прожил ещё одну жизнь заново.
Ему определённо казалось, что сейчас он опять начинает новую, очередную, похожую на предыдущую, но совсем с другими нотами. И его это совершенно не беспокоило и мало волновало. Он принимал это как данность, как естественный ход вещей. Без этого вихря он бы издохнул от пыльной скуки да мерности и выверенности, вкуса пепла на языке — Ангальт же ел дикую пульсацию своей жизни большими ложками, и ему, пусть и случайно, наконец принесли добавки.
— Прости меня. Ты устал, а я, видимо, не наговорился за день. Как ты мог прочесть в письме, всё в порядке. Жалоб мало, потому меня почти не отвлекают от чтения.
— Я тебя прощаю, — неожиданно серьёзно и отстранённо ответил Ангальт, дёрнув плечами будто вздрогнув, резко открыв глаза и обернувшись к огню в камине, и эта неожиданность напугала маленькую фретку — та поспешила соскочить с ручки кресла, чтобы отстраниться от мужчины. Ангальт, проводя ладонью по рыжеватой бороде, отметил, что его кубок с вином за какие-то считанные пару минут опустел больше чем на половину.
— Я, было дело, даже стал волноваться, что что-то произошло. Но ты бы предупредил нас, я в этом абсолютно уверен, потому покорно ждал письма. И дождался большего, — продолжил Эгиль, улыбаясь.
— Нет, я бы не стал предупреждать вас о многом. Но ты прав, ничего такого не произошло.
«Добро пожаловать домой». Простое с виду обращение, формальная фраза, такая же бессмысленная, как порой присказка «о боги» на устах маловерных, пусть и в случае Эгиля искренняя и в какой-то мере философская — Ангальт это понимал — оно вынудило графа нахмуриться, ведь пряное вино, отдающее лёгкой песней в голове, начинало слабо затруднять выбивание подошвой сапога ненужных и неинтересных размышлений. Ну и что это должно значить — ему с этим разбираться теперь, что ли? Это не его дом. Но был ли его домом замок в родном графстве?
Определённо, нет.
— Это не мой дом, Эгиль, — хрипло ответил граф Аберрутвен, кашлянув и одним глотком осушая несчастный кубок. Это оказалось быстро. Ему пришло в голову, что сейчас может начаться разговор про то «но не дом ли то место, где твои люди?», и Ангальт слабо вскинул руку, будто останавливая друга, пусть это могло и не понадобиться даже. — Даже когда вы здесь. Я вообще не сказал бы, что какое-то конкретное место может являться моим домом.
Он и так дома. Он был дома на улице, был дома в королевской обители, был дома на пустыре, где три года назад сжигали тело престарелого никчёмного друида, его старого знакомого. Стоило взмахнуть руками, давая понять, что тот имеет в виду. Ангальт не знал сейчас, как это объяснить, потому даже не пытался. У него не было ни единого чёртового желания философствовать. Он мог бы продолжить и заботливо сказать «хотя спасибо, что приветствуешь меня здесь», но Ангальт почти всегда не растрачивался на подобные вещи — только когда врал. Не чувствуя благодарности за это, не стремился её демонстрировать. Он задумчиво повертел пустым кубком в руках, разглядывая незамысловатый узор на его стенках.
— У меня бессонница. Я пришёл сюда, потому что подумал, что это так стены королевского замка давят на меня. В придачу к обитателям.
Отредактировано Anhalt Montrose (2022-03-15 02:56:03)
[indent]Всё не зря.
[indent]На самом деле у меня не имелось сомнений в том, что Ангальт не во возразит против фретки. Тем более, что Ума на самом деле являлась очень (а порой — даже слишком) сообразительной для животного: она не только понимала, какие и чьи пожитки ей нельзя портить и куда не стоит гадить, но также чувствовала интонации, ситуации и людей. Например, никогда не мешала мне, если кто-то приходил с жалобами. Она мгновенно прерывала игры и сразу же ложилась там, где ещё пару секунд назад скакала, или же забиралась мне на плечо, если я сидел.
[indent]Знак богов. Это животное им отмечено. И оно совсем непросто. Да. Совсем..
[indent]Ангальт смолк, и я покорно вторил теперь ему в этой тишине. Вместо слов по горлу разливалось неясное, но приятное и очень тёплое чувство. Сладость на губах и во рту продолжала расти. Ожидание её пика пока пьянило меня намного больше, чем само вино.
[indent]Из-под опущенных, чуть дрожащих ресниц я сумел разглядеть, как капитан мой вдруг пошевелил рукой. Теперь уже без перчатки. Его сухая кожа в свете пламени заливалась то желтовато-рыжим, то рыже-красным. И это выглядело естественно в той степени, будто бы Ангальт мог сейчас одинаково прикоснуться и к Уме, и к каминному пламени, потрепав или же приласкав кого угодно из них, как послушного зверька, без каких-либо последствий.
[indent]Что-то будто бы на секунду укололо меня. Но это ощущение обманчиво.
Или нет.
[indent]Задумавшись, я сумел различить только часть фразы Ангальта, несмотря на острый слух. А затем, окончательно отойдя от размышлений, замер, заворожённый простым на первый взгляд, однако потрясающим по своей сути действом: тем, как сейчас вели себя друг с другом человек и животное. Сосредоточенно я следил за движениями обоих, не замечая, что всё внимание моё постепенно приковывала к себе рука Ангальта, а затем, что мой взгляд — поднимался по ней выше, выше и выше, доходя до лица.
[indent]В какой-то момент я взглянул ему в глаза.
[indent]Это правда.
[indent]Да?
[indent]Зажмурившись, вскинув брови, а затем — резко опустив их, я сделал очередной глоток, словно это бы помогло мне смыть всё то нагромождение из слово-чувств и другого, что в начало вдруг сыпаться на меня, как лавина, сходившая иногда в тех горах, где я был. Не менее ощутимая сейчас и не менее смертоносная в перспективе своей, она ударила меня снова. А затем — ещё. Ещё.
[indent]А потом всё закончилось.
[indent]Потерев глаза рукой, я вздохнул, возвращаясь в себя и снова ощущая своё сознание, как и прежде: в том же расположении и с привычными мыслями. Мне нужно пить чуть медленнее и, очевидно, меньше. Я почти не ел предыдущие два дня. Вино, особенно на голодный желудок и в столь больших количествах, ещё ни разу не оказало кому-то из людей доброй службы.
[indent]Откинувшись на спинку кресла, я снова прикоснулся к лицу, впрочем, не отпуская бутылки. Несмотря на расслабленную, на первый взгляд, позу: вытянутые ноги, закинутые одна на другую в области щиколоток, расправленные и свободные от спавшей накидки плечи, чуть откинутую назад голову, я ещё пребывал в напряжении. Сомнения и вопросы. Ожидания и страхи.
[indent]Улыбнувшись, решительно наконец я обратился к своему существу, что даю происходящее во сне на откуп всем богам. Вис дивина. Как говорится: делай, что должно, но не кому-нибудь, а своей собственной совести. И пусть будет, что будет.
В конце концов, подобное я уже проходил.
[indent]Или нет.
[indent]В любом случае это не имело значения. Опьянение, как казалось мне, убывало, отчего я смог наконец расслабиться и отвлечься от сложных, неоднозначных и неуместных, если так можно выразиться, чувств и мыслей.
[indent] — Я скажу тебе, когда меня лечить, если только не буду на смертном одре. Полагаю, ты разберёшься. Так что не переживай «как пресловутый графский лекарь».
[indent]Ангальт был абсолютно уверен в собственных силах. Впрочем, как и всегда. Муугьом`толысь. Выынна`кос. Я издал едва слышный смешок и расплылся в улыбке, отклонив голову назад, — Мне всегда нравилась твоя уверенность, — на этот раз не было ни желания, ни острой необходимости уточнять, в ком и чём. Вместо этого, подняв ладони, впрочем, невысоко и чуть ленно, ещё раз я издал почти беззвучный смешок, — Так точно, капитан.
[indent]Ангальт ничего не ответил. И я ожидал этого. Не очень-то многословный, он всё же выглядел и звучал устало. Немудрено. Здесь, в столице, на его плечи упало ещё больше ответственностей, ожидаемо, что они укрепили и без того твёрдый и суровый характер этого воина.
[indent]Продолжавшего оставаться воином, несмотря ни на что.
[indent]Как и продолжавшего быть для меня капитаном, несмотря на смену мест и ролей.
[indent]— Забудь. Сегодня эта бутылка твоя.
[indent]Я качнул головой, скрывая свою улыбку за волосами, упавшими на лицо. Какая щедрость, — В любом случае, я всегда готов. Только попроси, — мне действительно не было принципиально. Разнообразие необходимо. Почти во всех аспектах. Очередной глоток, последовавший почти сразу за моими словами, заставил вдруг встрепенуться и даже вздрогнуть. Подобное иногда происходит, когда пьёшь что-то горькое или холодное, однако это вино было сладким и тёплым. И продолжало греться от близкого огня
[indent]Я не стал концентрироваться на этом.
[indent]Такое.. такое тоже бывает.
[indent]Простые правильные слова.
[indent]— Я тебя прощаю
[indent]Его голос.. То ли от тона Ангальта, то ли от чего-то иного — я не знал — мои глаза распахнулись. Внимательно и подобно животному я взглянул в лицо своего друга на этот раз уже совершенно открыто. Не знаю, что со мной происходит. Наверное, очередная порция вина дала в голову. Я не смог ничего сказать. И лишь молча кивнул. И..
[indent]— Нет, я бы не стал предупреждать вас о многом. Но ты прав, ничего такого не произошло.
[indent]Чуть нахмурившись, я всё же совершенно спокойно пожал плечами, — Вис дивина. Хотя меня и привлекает уточнение, не буду лезть тебе в душу. Просто знай, что я всегда готов тебя выслушать. в конце концов, мы друзья, — после этих слов, я задумался о благополучии дел единовременно и королевства, и моего друга, и своих собственных, однако решил немного подождать, прежде чем уточнять хотя бы что-то из того, потому только лишь ободряюще улыбнулся и прикрыл глаза, снова отпивая вина.
[indent]— Это не мой дом, Эгиль.
[indent]— Но разве дом не там, где, — я прервался и качнул головой едва ли не за мгновение до того, как увидел жест Ангальта. Видимо, оба мы понимали, что сейчас ещё (или, может, уже) не время для подобных дискуссий, — В любом случае, мне просто хотелось встретить тебя подобающе. Вот и всё.
[indent]Но что есть подобающе? Подобающе кому и как? Отмахнувшись от этих мыслей (они всё усложняли), я качнул головой, мельком глядя на друга. Ангальт вертел кубок в руках, разглядывая его. Что беспокоило сейчас этот усталый ум?
Я не знал.
[indent] — У меня бессонница. Я пришёл сюда, потому что подумал, что это так стены королевский замка давят на меня. В придачу к обитателям.
[indent]Вновь, с некоторым беспокойством в глазах, я бегло взглянул на Ангальта и слегка вскинул брови от того ощущения, что возникло во мне. Я беспокоился за него. И это было привычно. Рефлексы врачевателя побуждали меня начать задавать вопросы, но.. было что-то другое. И оно оказалось на этот раз многим, многим сильней.
[indent]Молча я поднялся на ноги и, пройдя к сидящему напротив Ангальту, также мерно и абсолютно безмолвно долил в его опустошённый кубок вина. Исходя из того, что я знал, видел, чувствовал и понимал, исходя из совместного нашего опыта и тех немногих осмотров, что мой друг позволял мне совершать, я догадывался: причиной его бессонницы было то, что Ангальт почти что не находил себе отдыха. Вот и всё. Не сна в очередной «любой свободной» постели и не похода в бордель, а чего-то, что бы напомнило ему о жизни. Той её стороне, что сама может врачевать лучше любого лекаря и забытого бога.
[indent]Вновь из-под опущенных ресниц я следил за тем, как Ангальт приподнял кубок, как отпил, или собирался отпить, как смотрел на меня,— Что? Скажешь что-нибудь?
[indent]Я замялся. Обычно мысли и слова находились легко, однако в этот раз все они вдруг запутались и встали в горле комом. У меня не было никакого желания и права учить его, советовать ему или направлять его.. так. Я прикрыл глаза, а затем — улыбнулся. смазано, немного виновато.
[indent]Тишину прервал звон бутылки о кубок.
[indent]В общем, между тем, чтобы быть плохим врачевателем и плохим другом, я выбрал первое. И Ангальт не преминул шутливо отметить это.
[indent]— Я пожаловался своему лекарю на бессонницу и вот что получил. Молчание и глупый виноватый вид. И за что я тебе плачу? — несмотря на ехидство, он говорил без злобы.
[indent]Потому что, как всегда, смотрел в корень. Я опять взглянул на Ангальта, улыбнувшись, наклонив голову вбок и чуть пожав плечом. Свет во мне словно вспыхнул. Потому я уверился, что поступил сейчас правильно, чем бы это ни кончилось, — Ангальт, но ведь наше лечение уже началось.
[indent]Возможно, оно поможет всем. Хотя бы в этой комнате.
[indent]Возможно, нет.
[indent]Я не знал.
[indent]— Вино — твоё чудодейственное лечение? Что ж, я запомню, — взгляд его теперь был направлен прямиком на меня. И я даже забыл, что стою перед Ангальтом подобно дураку с этой чёртовой полупустой бутылкой. Впрочем, капитан мой напомнил мне и об этом, — Ну и что ты навис надо мной, будто хищная птица?
[indent]Смешок.
[indent]— И вино тоже, да, — я ещё раз улыбнулся и кивнул, понимая, что пора отойти, — Проводил, мм, беглый внешний осмотр. За это ведь ты мне платишь, так?, — в моём голосе сейчас были одновременно и смешливость, и лёгкий дружеский вызов, не подразумевающий под собой ничего, кроме продолжения состязания в остроумии. И это тоже часть лечения.
[indnet]Впрочем, я не уже рассчитывал выиграть. И в нём — тоже. Потому, приподняв бутылку вновь, а затем — сделав очередной глоток, развернулся, вновь направившись в кресло. Ретировался ли я?
[indent]Возможно.
[indent]— И что ты увидел в моих глазах? Сон? Битву? Пустое поле? Идиота, которого я сегодня спрашивал о том, откуда у него взялись сраные имперские деньги?, — мне удалось различить в голосе Ангальта раздражение. Однако лишь на секунду.
[indent]Дело было серьёзное. И он устал. Устал, наверное, уже всем своим существом. Это вдруг стало видно. Теперь уже почти полностью. Вопреки перемене в лице.
[indent]— Одиночество. Несмотря на большое количество людей вокруг, — бесцветно отозвался я, отвернувшись, а затем — обхватив себя рукой, свободной от бутылки, — Это тяжело, кто бы что ни говорил. И что бы ни говорил сам ты. И даже, что бы ни чувствовал. Даже самый могучий колосс уязвим, если он один в потьме внутри себя.
[indent]В тишине я невесело хмыкнул, а затем — сделав новый глоток, будто бы сладость этого вина могла сгладить те чувства, что сейчас начали путаться и мешаться во мне опять, отозвался, надеясь опередить очередную пику Ангальта, — Или всё это было в моих глазах, которые я увидел в отражении в твоих. Не знаю, друг. Позволь мне посмотреть ещё раз.
Отредактировано Egil Stilly (2022-03-15 14:03:19)
то, что внутри, то и извне. так или иначе
теперь я что-то крылатое, тёмное и бессмертное. что-то неживое
