Ситуация с покушением на монарха Империи, как ни крути, была не на руку.

Во-первых, из-за недавнего падения южных королевств и совета в Данблейне репутация империи и так висела на волоске. Хотя и не вполне заслуженно, ведь южанам несколько лет подряд предлагали принести присягу и войти в состав величайшей империи в истории мирным путем. Точно такое же предложение император желал сделать и королевствам срединных земель, хоть и не всем, и подозрения в покушении на одного из правителей сильно снижали шансы на успех. Кто же захочет присоединиться к империи, которая убирает неугодных грязными методами у всех на виду?

Во-вторых, Маллендор представлял кое-какой стратегический интерес. Правитель, лишенный любви и особой поддержки соседей, мог куда скорее склониться к поддержке имперских интересов. Особенно если пообещать сделать его жену правительницей вассальной Ефлистии и отжалеть кусок южной земли.

В-третьих, что важнее всего, покушение на монарха было само по себе дурным прецедентом, который настораживал. Если такое возможно в одном государстве, почему невозможно в другом? И почему не в империи? А успехи империи во многом были вдохновлены именно фигурой ее правителя…

Покушение было топорным, глупым, самонадеянным… Безрассудным. Но маллендорцам этого не объяснишь, каких бы красноречивых послов император не отрядил для этой миссии. Сами по себе прибытие дипломатов и отговорки «это не мы» показались бы кому угодно подозрительными. Граф, виновный или не слишком, в темнице был опаснее, чем на свободе. Того и гляди кто-нибудь из его сторонников и сочувствующих поднимет мятеж, а от мятежа недалеко и до свержения власти.

Такой пример Империи был не нужен. Не говоря уже о том, что новый правитель Маллендора уже не будет мальчишкой, одержимым жаждой доказать соседям, что не пальцем деланный. Ведь именно эту черту Империя и желала поставить себе на службу.

Графа следовало выручать. Иоганн до сих пор сомневался в его кристальной невиновности, но… В тюрьме он куда опаснее, чем на свободе. Всего лишь нужно позволить ему сбежать, а дальше будет видно. Его побег косвенно подтвердит вину и причастность, что снизит мятежные настроения и число сочувствующих. Возможно, ему даже удастся оказать Империи услугу, найдя зачинщика покушения, а если нет… Что ж, в лесах случается всякое – графа можно и убрать, если станет неудобен.

Но сначала нужно до него добраться.

Не в тюрьму, нет. Для этого в городской страже есть специально подкупленные люди. Нужно добраться до его сердца, какой бы глупой ни казалась эта мысль. Устроить побег через доверенное лицо, ведь Андервуд может оказаться и не дураком, может отказаться бежать с подачи первого встречного.

Конечно, в таком деле нельзя не призвать на помощь высокие чувства, столь противные Иоганну. Любовь, романтику и отчаяние.

Ему снова предстояло сделать ставку на женщин. Какая ирония, ведь ему это порядком надоело.

Через Алисию он вышел на графиню, что в отчаянии рассылала гонцов во все стороны света с просьбами о помощи. Пара ее писем нашла свой конец у него в очаге, но все-таки достигли цели: Иоганн решил помочь. В собственных интересах, но знать об этом женщине не обязательно.

— Графиня, — поклона он отвешивать не стал: не те обстоятельства. — Рад, что вы решили воспользоваться моим предложением.

Встречу пришлось назначать в уже знакомом винном погребе королевского замка. Графиню Джоселин не выпускали из замка, то ли подозревая в чем-то, то ли из соображений ее же безопасности.

— Надеюсь, вы одна? Не хотелось бы лишних свидетелей вашей измены.

Эта встреча была изменой не только по цели, но и по сути. Он был не только потенциальным помощником в побеге опасного преступника, но и имперским разведчиком, и за факт общения с ним графине вполне могли снять голову с плеч.

— Напомню: вы сильно рискуете.

Он прислушался, но чужих шагов не услышал. Если бы кто-нибудь шел, крался или хотя бы дышал рядом с ними, эхо пустынных коридоров замка давно бы выдало его. Иоганн в тусклом свете единственной свечи пригляделся к графине: вид у нее был истощенный и заплаканный. Видимо, так и впрямь сильно переживала за супруга. Иоганн мысленно отметил этот факт – так даже проще.

Прослушав первую часть ее грустной исповеди, Иоганн немного воспрял духом. Казалось, сломленную и смертельно напуганную женщину использовать в своих целях будет гораздо проще. Разве станет такая интересоваться подробностями? Нет, скорее, она жадно схватится зубами за последнюю соломинку, как бойцовая собака за живую плоть, станет всеми силами взбивать воду лапками, лишь бы выбраться из ямы.

Но…

У Джоселин были вопросы. Слишком много вопросов, на его вкус. Иоганн присвистнул. Ничего себе, страдалица. Дело переставало казаться таким уж легким.

— Скажем так, — Иоганн осторожно подбирал слова, чтобы не вываливать на графиню слишком уж серьезный груз. Вдруг у нее взыграет совесть? Или, что вероятнее, она решит сдать имперского шпиона королю в попытках выторговать свободу мужа? Нет, в плане интриг и государственных измен эта женщина, очевидно, почти девственница, и действовать требовалось осторожно. — Я человек, которому не нравится, что ваш муж торчит в королевской тюрьме. Это может вызвать… недовольство, а недовольство вызывает перевороты и перемены. Нежелательные.

Графиня в своем траурном скромном одеянии казалась воплощенной скорбью. Сама невинность, огульно обвиненная в страшных грехах, даже пальчики еле заметно дрожат. Иоганн пожалел бы ее, если бы не думал, что эти самые пальчики вполне могли налить отравы в королевское вино. Виноватым часто оказывается именно тот, кого никто не заподозрит, и потому для Иоганна Джоселин была в высшей степени подозрительной персоной.

— К вашему совету я никакого отношения не имею, но вашего мужа, скорее всего, казнят после свадьбы, — Иоганн ответил без всякого сожаления, без оттенка любых эмоций вообще. — Это наверняка спровоцирует мятеж, лишние траты и волнения. Уверен, вы этого не хотите, и здесь наши интересы совпадают.

Он не торопился отвечать на ее вопросы о том, кому и зачем он служит. Графиня для него была пока еще нераскрытой книгой, а король, параноик или нет, мог держать ее под надзором не просто так. Женщины могут убивать.

— Если бы граф, скажем, на время пропал из виду, растворился из королевских темниц, — он развел руками, будто бы показывая фокус на рыночной площади, — а позже объявился с уликами против того, кто на самом деле покушался на вашего монарха, мой господин был бы благодарен. Очень благодарен.

А если виноват сам граф, чего Иоганн вовсе не исключал, то он может и не объявляться, но его скорбящей женушке не обязательно рассматривать этот вариант.

Графиня была смешной. Правда смешной. Она говорила с нарочитой открытостью, будто ждала, что у него за спиной королевская стража, готовая поймать ее на изменнических речах. Иоганн едва удерживался, чтобы не повращать рукой в воздухе – давай уже, давай, девочка, договаривай свои заготовленные заверения в верности поскорее, и перейдем к делу.

Определиться, что эта осторожность говорит о ней, он пока не мог.

Возможно, то был признак ума и смекалки: подозревает, что за ней наблюдают, и неудивительно, учитывая, в чем обвиняют ее мужа. Иоганн и сам бы подозревал, попади он в такую ситуацию.

Или, что вероятнее, просто перестраховывается, хочет подложить соломку над пропастью. Для него этот вариант был уже не таким удобным. Если они договорятся, а она станет перестраховываться и вмешиваться в его планы, она может привлечь лишнее внимание, и тогда и побегу Андервуда, и пребыванию Иоганна в этой дыре придет конец.

— Не стоит так переживать, Джоселин. В такое время шпионы по погребам не шныряют, а здесь… — он подсветил свечой ближайшую бочку. Ее покрывал такой слой пыли, что Иоганн мог нарисовать пальцем имперский герб, и никто в ближайшее десятилетие его бы не нашел. Клеймо на бочке указывало дату розлива – 4960-ые годы. — Это вино, кажется, привезли к первой свадьбе покойного королевского папаши и до сих пор не открыли. Здесь никто не бывает.

Джоселин слишком уж нервничала. Ветерок, принесенный ею откуда-то из коридоров, стих, и пламя перестало подрагивать. Даже в этом неказистом освещении можно было понять: графиня разрывается между желанием сбежать и желанием остаться.

— И бояться тоже не стоит. Если уж вам так интересно… — Иоганн решил раскрыть одну из карт. Это был риск, но графине обратиться не к кому. Даже не зная, чего ждать, она прибежала по первому зову. Нет у нее другого спасения, а если так – риск для него невелик. — Я служу великой идее и ее не менее великому радетелю. Поверьте, вам ничего не грозит, если вы не станете делать глупостей.

На такой случай у него всегда был при себе и яд, и нож, но убивать напуганных женщин в подвалах без особой на то причины казалось ему провалом на его стезе.

— Маллендор представляет интерес для моего господина, и смена власти по любой причине нам пока не нужна. Оставь графа в заключении, и кто-нибудь рано или поздно использует его как знамя для мятежа, учитывая… особенности местного правления, — Иоганн наклонил голову и прищурился, явно намекая на сумасбродные решения короля. — Казни его – и кто-нибудь непременно использует этот повод.

Разумеется, в дружбу и месть за безвинно обвиненного товарища Иоганн не верил. А вот в том, что казнь представителя высшего сословия может послужить для ушлых людишек поводом пристроить собственные худородные задницы на трон, он не сомневался.

— Граф должен сбежать. В городской страже есть человек, который очень переживает за прорицательницу, приговоренную к сожжению. Она сидит в той же части подземелий, что и ваш муж. В нужный день стражник выкрадет ключи и отпустит ее, если я помогу ей лошадьми, золотом и планом побега из города. Где один ключ, там и два, а дальше – дело техники. Лучше всего сделать это в королевскую брачную ночь. У меня есть свой человек в казначействе, казна платит за вино даже для слуг, челяди и стражи. Люди перепьются, на улицах будет полно народу. Ваш муж просто исчезнет, как… Игла в стоге сена? Так у вас говорят?

Надо же, догадалась. По истерическим ноткам ее голоса Иоганн понял, что она порядком наслушалась жутких историй об Империи и ее великом господине. Император был фигурой, вызывающей два чувства: горячую любовь и вящий ужас. Будь Джоселин Ховард имперкой, она бы непременно знала, сколько домов презрения для нищих император оплатил из собственного кармана, сколько средств выделяет на обучение детишек грамоте и ремеслам, сколько закладывает городов для торговли… Увы, она была из Срединных земель и слышала лишь о зверствах на юге.

Эта репутация печалила Иоганна, но была, строго говоря, не его заботой: для того были пропагандисты и прочие ученые мужи.

— Вы не можете мне доверять. Я бы не советовал доверять кому-либо вообще, но… Подумайте, — он поднял свечу повыше, чтобы графиня могла смотреть на него прямо и пытаться угадывать на его лице известные ей признаки искренности, — зачем убивать тех, кем желаешь править? Это… безобразие на юге было необходимым актом устрашения, но к чему лить кровь дальше? Империя приносит процветание на земли своих вассалов, и император вовсе не хочет править царствовать над могильником. Мы желаем от ваших владык лишь верности, но… Кто-то должен стать первым.

И кто подходит для этого лучше, чем мальчик, не имеющий друзей среди соседей? Но Иоганн оставил Джоселин самой додумывать эту мысль. Именно такого эффекта он и желал добиться: пусть владыки Срединных земель оценят, каковы последствия непослушания и какой может быть награда за дружбу и повиновение. Нужен лишь пример, и примером наказанных стали южане.

— Золото и земли, само собой, мне не нужны, — Иоганн оперся локтем о бочку, оценивая, насколько Джоселин способна дать желанную ему награду. — Но единственная нить, оставшаяся от этого покушения, это вы и ваш муж. Я хочу, чтобы вы и помогли найти виновного. Оправдали себя, если вы на самом деле так невинны, как говорите, и заодно очистили имя Империи.

Ведь пока оно запятнано подозрениями, король и его советники и слышать не захотят о союзе и присяге, не станут помогать усмирить менее сговорчивых соседей. Не станут тем примером, который так ему нужен.

Иоганн внимательно рассматривал графиню, чтобы ничего не упустить, казалось, даже слышал, как у нее гудит кровь от переживаний.

— На первое время вы сойдете за убитую раскаянием жену, сможете надавить на жалость и выяснить что-нибудь при дворе, — Иоганн передернул плечами, закатив глаза. Он и забыл, как нудно учить новичков задавать верные вопросы и делать выводы. — Откуда взялись те слуги, чью одежду они взяли, с кем общались, где набирали вино. А потом отправитесь к мужу и… выработаете какой-нибудь план.

Само собой, он собирался курировать этот план и по возможности снабжать их информацией, но этого обещать он пока не собирался. Еще неизвестно, откуда ему самому взять хоть крупицу сведений. Последним вариантом оставалось проверять все гипотезы, но это заняло бы слишком много времени, а сам он знает слишком мало о местных владыках, чтобы знать поименно всех их врагов.

Конечно, Джоселин хотела перевалить вину на кого угодно, лишь бы отмыться самой. Эта женщина начинала нравиться Иоганну – хочет выйти чистенькой, стало быть, готова на многое, если не на все.

— Отрави одного короля – и никто больше не станет пить с тобой вина. Ни празднуя победы, ни запивая горечь поражений, — задумчиво произнес он и покачал головой. Графиня, может, и не дура, но толстых намеков может и не понять, слишком много всего он на нее свалил. И возможность спасения, и неизбежную измену, и риски, связанные с их встречей и планами. У кого угодно голова кругом пойдет, не только у всеми брошенной дамы в беде. Паршивое клише. Обычно он старался с ними не работать. — Я-то думал, это были вы. Или ваш муж. Или… Кто там еще с вами прибыл?

Сестра, кажется. Алисия обронила о ней пару фраз. Девушку пристроили во фрейлины к будущей королеве, и с тех пор она и фразой не обмолвилась о покушении и семейных бедах, как будто они ее и вовсе не касались. Интересно, что за этим стоит? Сдержанность или желание дистанцироваться от запятнанной родни? Иоганн слишком привык использовать возможности, чтобы не выискивать оные на каждом шагу.

С Андервудами, как выяснилось, прибыл некий Блэр.

— Блэр, говорите? — переспросил он голосом, полным неприкрытой насмешки. — Капитан гвардии в городе, пока вы сидите взаперти, а его господин в темнице? Неплохая рекомендация для надежного человека.

В представлениях имперцев даже с самых дальних земель капитану гвардии полагалось бы в момент покушения стоять за дверью, охраняя господина на время аудиенции или хотя бы ошиваться в отведенных покоях, оберегая его домочадцев. То ли в срединных землях несколько иное отношение к клятвам, то ли этот конкретный капитан воспринимал их по-своему… Но, возможно, это была еще одна ниточка к организатору покушения.

— Раз вы говорите, что его нужно искать, значит, в момент… инцидента его в замке не нашли, — Иоганн пытался проследить мысль графини, но пока находил в цепи все больше и больше недостающих звеньев. — С чего вы взяли, что он все еще в городе? Если уж ему вздумалось вовремя прогуляться, я бы на его месте давно дал деру. Как только прошел слух об аресте графа.

Впрочем, женщины с логикой никогда не дружили, но… Как говорили у него на родине, даже слепая белка время от времени находит орех. В женское чутье, интуицию и дружбу Иоганн не верил, а вот в случайности даже очень. С него не убудет потратить денек на расспросы о капитане. Если же найти его не удастся, придется обойтись своими силами.

— Ладно, — сдался он после минутного раздумья, — допустим, он в городе. Есть у него какой-то опознавательный знак, известный немногим? Какой-нибудь… псевдоним, под которым он может прятаться по норам? Вряд ли человек, которого ищет королевская стража, будет носить парадную ливрею и гордо называться своим именем, даже если у него хватило смелости остаться в городе.

Значит, капитан стражи бежал от королевских законников, но не брезговал посещать шлюх. Иоганн не был уверен, что такому человеку стоит доверять план побега опасного заключенного, но выбирать было некогда. До свадьбы оставались считанные дни, а другого столь удобного шанса у них не будет.

Собственно, весь план только и полагался, что на суматоху и празднование брачной ночи. Пировать в замке будут все, даже кухарки и прачки, и страже тоже по счетам полагалось вино и угощение. Как только бочка с вином окажется в караулке темниц, заинтересованный стражник подсыплет в нее сонных трав. Стража, набранная из черни, изысканных вин не пробовала и ничего не разберет, а доза будет мала. Для плотно поевшего человека она может оказаться что мертвому припарка, но стражи - всего лишь мужики, горожане и сельские жители, которым господская выпивка куда интересней свиного бока. Много времени не понадобится, всего-то вывести графа из камеры и увести как можно дальше от замка.

О том, что будет в городе, Иоганн уже не беспокоился. На постоялом дворе он слыхал, что шлюхи и артисты собираются искать барыша возле казарм и на городских площадях. Неудивительно, ведь весь город будет пьян, щедр и охоч до развлечений. Кто станет смотреть на пару путников, отбившихся от восторженной массы?

Главное - закрыть за графом дверь камеры, словно и не открывали, чтобы не вызывала подозрений. Так у Андервуда будет приличная фора в несколько часов, пока его не хватятся.

— Воля ваша, — ответил Иоганн и сунул браслет в один из множества внутренних карманов. — Вам стоит вернуться, пока охрана не хватилась. И да, Джоселин... Придумайте что-нибудь на случай, если встретите прислугу в коридоре. Куда и зачем вы ходили. Одного подозрения хватит, чтобы вашего мужа перевели в другую камеру или удвоили охрану, и тогда ему даже имперская армия не поможет.

Не теряя времени, Иоганн тем же вечером приступил к поискам загадочной Элиз. На счастье, он уже успел наладить контакт с одной из девок в дорогом публичном доме. О нет, Иоганн вовсе не скучал по женской компании. Ивонна, кудрявая брюнетка с томным голосом, носила на пышной оголенной груди роскошное ожерелье из крупных жемчужин с огромным сапфиром, и именно дорогое даже для лучшего борделя украшение привлекло его внимание. Поначалу он думал, что она - любовница кого-нибудь из казначейства, но после пары бокалов золотого вина Ивонна мурлыкающим тоном похвасталась, что это королевский дар. С некоторыми допущениями, Иоганн поверил: кто еще может легкой рукой подарить продажной девке вещь, которая стоит подороже некоторых корон?

Ивонна этой ночью оказалась свободна. Не желая терять клиента и прибыль, она артачилась, мурлыкала на ухо всевозможные скабрезности и вилась вокруг Иоганна, как змея. Лишь получив солидное вознаграждение, она таки отправила его в дом удовольствий на Банной улице, где, по слухам, работала Элиз, наказав непременно возвращаться.

С Элиз ему повезло меньше. Иоганн скрипнул зубами: время безбожно истекало, а ведь предстояло еще найти лошадей, одежду и провизию в дорогу... Устав ждать, он пнул дверь в ее комнату ногой и, не обращая внимание на происходящее внутри, вытащил браслет графини из кармана.

— Не надо шума. Мне нужен один человек. Говорят, он ваш... постоянный друг, — он помотал браслетом перед лицом женщины и бесцеремонно продолжил. — Некий рыцарь, капитан гвардии одного графа. Мне нужна его помощь.