— Ступайте, я сама скажу ему... — тихо шепчет Рейна, проскальзывая в дверь выделенных им в замке покоев, и забавно машет рукой, отсылая всех прочь. Дверь за ней спешно закрывается, и она проходит вглубь комнаты, ничего не говоря.
— Скажешь что? — не поднимая головы интересуется Деймон, дочитывая последние строки на странице крупной книги, что лежит у него на коленях, и лишь закончив поднимает на жену взгляд, криво ухмыляясь. — Они опять боятся подходить ко мне? —
Он не был здесь двенадцать лет. За это время почти вся прислуга дворца переменилась, диковинного принца с юга, как они его называли, тут не знали, однако его вид вызывал у молоденьких рабынь страх. Не то, чтобы это имело для него какое-то значение, разве что иногда забавляло, но сейчас ему хотелось узнать, что именно ему должны были передать.
Рейна выглядела печальной, и морщина пролегла на широком лбу принца Брэвана. Она медленно подошла ближе, и мужчина закрыл книгу, откладывая ее на кровать и озадаченно глядя на супругу снизу вверх.
— Твой брат... — тихо произнесла женщина, поджимая губы, и в комнате повисла тишина. Все было понятно и так, без слов, король Брэвана был тяжело болен уже не первый день, и его кончина была лишь вопросом времени. Деймон даже почувствовал некое облегчение, словно ожидание неизбежного наконец закончилось, и все встало на свои места.
Рейна подошла ближе, опуская руки на его плечи, и он уперся лбом в ее плоский живот, прикрывая глаза. В его жизни уже давно не было никого ближе и роднее, чем эта женщина, что спасла его от саморазрушительных терзаний, подарила тепло и заботу, которых он искал всю свою жизнь.
Она запускает пальцы в его волосы, медленно поглаживая кожу головы. Она молчит, ведь слова тут излишни, им обоим жаль: ему своего старшего брата, хоть тот и стал причиной его многолетних терзаний, ей своего мужа, который потерял почти всех членов своей семьи.
Осталась только Хелла. Ну из близких, конечно. Всяких теток и внучатых племянников никто не считает. Но и она кажется не хочет его видеть. Вот уже десять дней как он вернулся в свой родной дом, а наследницу престола Брэвана так ни разу и не видел. Она не пришла поприветствовать дядю, не пригласила к себе, не познакомилась с его семьей. Даже у постели умирающего короля они ни разу не столкнулись, хотя он навещал брата каждый день, и не сомневался в том, что и Хелла делает то же самое.
Все выглядело так, будто принцесса всеми силами избегает своего дядю. Конечно, это не могло не задеть его чувств. Что такого ужасного сделал он ей, что она так непочтительно относится к нему? Или может она думает, что он стремится отнять ее власть? Может полагает, что его приезд именно в такой момент связан с притязаниями на трон? Но даже если так, разве это дает ей право так унижать его?
Стоя на утесе, где собрались все обитатели дворца, опустив руку на плечо старшей дочери, что стояла перед ним, Деймон смотрел на хладный труп своего брата. Обмотанный белой тканью, он казался совсем хрупким, маленьким. Болезнь совсем истощила его, и от мысли о его страданиях по спине пробежали мурашки.
Все уже было готово. Здесь не было чужих, они были приглашены на прием после, но здесь, подле обрыва, были лишь те, кто искренне скорбел по королю. Деймон услышал шуршание одежд изо всех сторон и, взглянув направо, увидел, что все склони головы перед будущей королевой Брэвана.
Потребовалось несколько секунд, чтобы он смог оторвать от нее взгляд. Она повзрослела, стала еще прекраснее, чем прежде. Ее лицо было печальным, но спокойным, она как и сам Деймон была готова к тому, что случилось сегодня. Но готова ли она к тому, что ждет ее впереди?
Он остался единственным, кто не склонил головы. Он стоял ровно, провожая ее взглядом, и лишь на секунду их глаза встретились, а после она отвернулась, вставая ближе всех к огромному погребальному костру. Деймон тоже отвел глаза, вспоминая о собственной гордости, но как бы сильно он не старался, а на протяжении всей церемонии он то и дело упирался в ее спину своим пытливым взглядом. Даже когда тело его старшего брата лизали нетерпеливые языки пламени, его собственный взгляд касался ее длинных волос цвета пепла, таких же, как у него самого. Но почему? Любопытство, говорил он себе. Им непременно нужно поговорить.