Forsan |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Добро пожаловать в Вастейн!
Robert Vandergrift, Genevieve LaCroix
Замок принцессы Женевьевы, на пути в столицу, 2 июля 4985 года
Не доезжая до столицы, экипаж принца Кербаррена встречает на пути небольшой отряд рыцарей, что очень настойчиво пригласили гостя посетить близлежащий замок, где его ожидает "одна очень заинтересованная особа".
И как это понимать? Роберт выглянул из своей то ли кареты, то ли повозки, и слегка стушевался, не зная, что делать дальше. Отряд рыцарей с незнакомыми знаменами окружил их и показывал главному провожатому какие-то верительные грамоты. Какой-нибудь пограничный контроль? Неудивительно, ведь война на пороге. Но все же, они могли быть и повежливее.
Дорога выдалась долгой. Как бы ни хотелось отцу отправиться морем, зараза в Заливе не дала им такого шанса. Едва преодолев узкую полоску воды между Кербарреном и материком, они пересели в повозки и кареты и пустились в долгий путь по чужим царствам. За долгий месяц пути они преодолели земли Йосхеэйна, Лестриона и даже вольного городка Ифлона. Каждый местный правитель, конечно, считал своим долгом дать им подобающий прием с охотами и пирами – а ну как и правда Роберт станет вместе с женой однажды править Вастейном? Хорошо, что отец был к этим проявлениям политеса весьма равнодушен – иначе бы их путешествие затянулось до неприличия.
Накануне вечером, когда они наслаждались гостеприимством последнего хозяина, Ифлонского магистра, Роберт счел за благо откланяться и отбыть навстречу неизбежности пораньше. Разумно рассудив, что мать с отцом догонят их по дороге и присоединятся к привалу, он велел своей невеликой свите собраться и выехать с рассветом, не в силах больше улыбаться и кивать за завтраком. Отец, конечно, мог бы и вовсе остаться дома, но куда там. Король Вильгельм счел нужным лично проконтролировать выполнение своего приказа. Роберт в тайне опасался, что тот и в спальню к новобрачным ввалится для пущей серьезности.
Может, зря он уехал вперед? Что, если необходимые грамоты и прочая официальная дрянь остались в отцовском багаже? Хорош же он будет, если попадет в темницу за незаконное пересечение границы прямо перед свадьбой. Впрочем, Роберт считал, что, в сравнении с браком, заключение далеко не худший вариант.
Знамена рыцарей были ему незнакомы. Мать заставила его выучить символику и девизы своего нового дома, и это точно была не она. Неужто еще один граф или герцог, подданный Вастейна, решил дать ему прием? Роберт вздохнул – еще одна досадная задержка.
Да когда уже он прибудет в столицу? Сколько можно его мучить?
— Что, во имя богов, там случилось? — спросил он своего слугу, запрыгивая вслед за ним обратно в карету. — Очередной прием от местных?
Слуга, приставленный отцом к Роберту в роли конвоира, якобы, должен был следить, чтобы Роберт не простыл по дороге. Это вызывало лишь ухмылку – будто можно простыть у самой границы южных земель посреди июля месяца. Нет, этот Алистер явно получил указ следить, чтобы жених не сбежал перед самым бракосочетанием.
— Нас желают видеть, — коротко отозвался запыхавшийся Алистер. — Одна особа в вас весьма заинтересована, и прислала почетный караул, чтобы доставить вас к ней в обход столицы.
Роберт натянул на физиономию удивленное выражение. Батюшка не обрадуется, не обнаружив его на привале… Оставалось только надеяться, что эта таинственная особа имеет вес в Вастейне, чтобы визит оказался не таким уж бессмысленным.
Рыцарские кони заржали, и повозка вновь запетляла по сухой дороге. Под стук копыт Роберт едва не заснул, но через пару часов на горизонте вырос маленький замок, выстроенный в стиле юга Срединных земель: аккуратный, но изящный. Роберту бы понравилось жить в уединении в подобном месте, но, увы, ему уготовили иную участь.
— Так что, разгружаемся? Снова? — устало спросил он своего надсмотрщика.
Тот лишь неуверенно покачал головой. Видимо, этот визит уж точно не входил в составленный матушкой план поездки.
— Вас ждут в холле, — сообщил ему один из рыцарей почетного караула, спешившись и сняв шлем. — Советую поторопиться.
Роберт заметил на лице рыцаря ухмылку, но, послушный совету, решил не задерживаться. Что бы он ни сделал, после приема ему все равно предстоит отправиться в столицу. Разве что… Роберт огляделся. Замок стоял весьма уединенно. Ифлон совсем рядом, пожалуй, он, даже пеший, смог бы найти его. А там… Несмотря на болезнь в Заливе, какие-нибудь смельчаки уж наверняка идут именно в том направлении. Никто его не найдет.
Но сначала – прием.
Тело затекло от долгой поездки. Хорошо, что он хоть не ехал верхом – не хотелось бы вонять конями, едва въехав в свое новое царство… Роберт потянулся и двинулся вслед за караульными в холл замка.
Столичная духота летом казалась принцессе невыносимой, королевский замок вообще был несовершенен: девушка мерзла в нем зимой и страдала от жары летом. Спасали лишь прогулки на свежем воздухе, лучшим решением часто был отдых в ставшем родном ей замке. Однако в этот раз это был лишь повод, причиной же отлучки из столицы был приезд потенциального жениха Женевьевы. Быть может, она бы и приняла безропотно решение двух королей, но принцессу насторожила настойчивость, с которой король Кербаррена стремился заключить этот брак. Очевидно, что у него был какой-то план, но Женевьева пока не могла с уверенностью сказать какой, а всякая неизвестность вызывала в ней страх и побуждала к действию. Как и раньше, Ева уважала своего отца-короля, но презирала его окружение и всех, кто удостаивался его внимания и расположения. Король Вильгельм, таким образом, ещё ничего и не сделав стал бы для Женевьевы предметом ревности к отцу, а теперь он собирается сосватать ей своего сына в обмен на… что? При всех немногих достоинствах Тристана, политиком и хитрецом он, по мнению дочери, не был, потому она попросту опасалась, что её отца обманули или переиграли. Наследная принцесса прекрасно понимала своё место на этой шахматной доске, особенно хорошо знала свою цену. Так для чего платить далекому Кербаррену? И кто вообще такой этот третий принц?
Эту авантюру Женевьева придумала за вечер, заручившись поддержкой лишь своих друзей и братьев-полукровок. Рыцарей пришлось позаимствовать у местного лорда, формально для охраны самой принцессы. Он, как и все местные, обожал свою принцессу и не раздумывая согласился оказать ей честь. Местные рыцари даже не понимали что происходит, когда бастард короля Яков, командуя ими, остановил экипаж принца и убедил его посетить замок принцессы. Хотела бы принцесса поглядеть на лица всех участников, но нельзя было оказаться во всех местах сразу, поэтому приходилось довольствоваться лишь чувством собственной ловкости: пользуясь малым прервать процессию принца Кербаррена – это немалого стоит. Если кто-то из королей сильно расстроиться - всегда можно признать свою ошибку, ведь девичье любопытство часто заставляет поступать необдуманно. Не впервой было бы Женевьеве прятаться за своим детским и наивным видом.
В этом замке она как нигде чувствовала себя в безопасности, тут она знала каждую комнату, тайную и нет. Кроме того тут никто не возражал против её беспокойных повадок – она могла спокойно менять место сна хоть каждую ночь. Взглянуть на нового жениха она хотела именно лично, без свидетелей и лишних ушей, что могут заставить её вести себя «по правилам» и не задавать лишних вопросов. Роберта завели в один из залов, когда рыцарь внезапно остановился. Он-то прекрасно знал, где сейчас Женевьева – на втором ярусе этого зала, где обычно прислуга развешивала гобелены. Девушка смогла спокойно рассмотреть принца, при том не выдавая себя.
— Всё хорошо, дальше я сама. —сказала она звонким голосом, отсылая рыцаря и медленно спускаясь по лестнице вниз— Так вот он какой – кербарренский принц! Надеюсь он простит юной девушке её любопытство?
Спустившись с лестницы и плавно приблизившись к Роберту, Женевьева подала ему свою бархатную ручку, внимательно вглядываясь в черты лица своего будущего мужа. На удивления в нем не было видно ни жестокости, ни решительности, ни готовности к варварским действиям. Жаль, этого стоило бы ожидать от его королевской семьи. Также Ева теперь понимала, что отец не за что не откажется от её брака с ним – он выглядел максимально удобным, покладистым и покорным. С таким заговор не сваришь, а ведь наверное Тристан всё таки опасается такой возможности или по крайней мере держит её в уме. С другой стороны, лучшие интриганы именно что прячутся за масками невинности, ей ли, Женевьеве-то, не знать?
— Мне хотелось увидеть Вашу персону раньше, чем… Да во имя богов, в наше время супруги могут впервые поговорить в первую ночь! Не люблю сюрпризов такого рода, предпочитаю к ним готовиться. — Ева тепло улыбнулась, но сама то и дело поглядывала краем глаза на дверь, за которой на всякий случай дежурил её братец.
Едва зайдя в холл, Роберт почувствовал себя куда лучше. Пусть это и не прекрасные дворцы Залива и Южных царств, это все-таки и не мрачный, стылый Кербаррен. В отцовском замке не было прекрасных залов с гобеленами, милых галерей, а во дворах были слышны не песни и птичий щебет, а лишь звон мечей и хохот тренирующихся воинов. Может, не такая уж и идиотская затея этот брак? Он пока не знал Вастейна, но первый же замок казался на редкость пригодным для жизни, даже… вдохновляющим, что ли? Если никто не станет строить ему козней и досаждать, Роберт, пожалуй, вполне мог бы прижиться в таких условиях.
Вспомнились южные кусты, которые в его детстве привозили из Тефлари на радость матушке. Они не приживались в каменистой и холодной почве Кербаррена, как и Роберт не мог найти себе места в северном обществе. Но в плодородной почве почему бы и не пустить корни?
Секрет его маленького приключения раскрылся слишком быстро, на его вкус. От легкого разочарования он даже забыл о галантности и вместо поцелуя пожал протянутую ручку принцессы Женевьевы, будто она была не девушкой и невестой, а новым приятелем.
— Не думал, что вызываю в вас такое любопытство, — смущенно пробормотал он, отходя на пару шагов назад, словно в страхе. — Наверное, вы иначе меня себе представляли. Надеюсь, вы не слишком разочарованы.
Он живо мог представить, каким рисовало ее воображение Кербарренского принца. Огромный вояка с булавой наперевес, что сможет пробить ей дорогу к наследству и пару дурных голов заодно, горячий северянин, способный разогреть девичье сердце и выпить все вино в замке одним махом. Именно таким его желал видеть отец, а Роберт, словно в пику, таким не был. И всегда чувствовал, что в нем разочарованы – отец, братья, а теперь… Скорее всего, и эта девица тоже.
— Ваш батюшка, наверное, будет недоволен. Как и мой. Вы та еще авантюристка.
Роберт произнес это вовсе не как похвалу. Он ожидал нежную, милую женщину, которая будет спокойно вышивать в уединении. Женевьева не разочаровала его, нет, но она была гораздо смелее него, и в этом он увидел легкий укол своему самолюбию. Мало того, что она была принцессой и наследницей, а он – всего лишь неудачным третьим принцем, который никогда не увидит короны, так еще и мужских качеств у нее побольше, чем у него самого.
Но жениться придется, нравится ему это или нет. Роберт постарался натянуть на физиономию вежливую полуулыбку и вспомнить о манерах. Только вот что сказать? Роберт еще не оказывался в таких ситуациях, и опыт его был совершенно неприменим. Он на минутку смолк, разглядывая принцессу. Кто иной мог бы найти ее хорошенькой, и вполне заслуженно: прелестная осанка, темные густые волосы, изящная фигура, белая кожа, как и подобает ее положению. Кто из его братьев наверняка воспользовался бы шансом познакомиться поближе по полной программе… Но Роберта больше волновали ее глаза. Несмотря на улыбку на лице принцессы, глаза ее, голубые и чистые, совсем не улыбались. Где-то на дне в них мутно плескалась… жестокость?
— Надо признать, я представлял вас несколько… иной.
Вызнать что-то в Вастейне про третьего принца далекой державы было не так-то и просто. В основном источником информации были торговцы и редкие гости. Всё, что удалось узнать о Роберте – он не слишком любим отцом и бывал в южных землях. Увы, но тут же принц поспешил проявить незнание этикета и зачем-то пожал руку Женевьевы. Поначалу она постаралась сделать вид, что это её не беспокоит, однако резко поджавшиеся губы говорили об обратном.
— И всё-таки я полагаю, что даже путешествие на юг не сделает из кербарренца кавалера, не так ли? В этом плане чего-то такого я и ожидала, вот только вы как-то… не полностью что ли оправдываете ожидания? Не знаю хорошо это или плохо, но когда я подаю руку так, то её принято целовать. Если Вам, мой принц, не слишком приятна столь белая кожа, можно просто коснуться её губами, вот так! —прежде чем Роберт успел отстраниться, она придержала его руку, зацепившись за неё своими пальцами и прикоснулась к ней губами, подняв на гостя ехидный взгляд и отпуская его руку. — Что до родителей, так мы не скажем никому! Ведь так?
Женевьева не смогла отказать себе в удовольствии и, сведя за спиной руки, начала расхаживать вокруг Роберта, рассматривая его со всех сторон, не забывая при этом с улыбкой задирать подбородок. Сколько раз её рассматривали как дорогой товар? Могла же она позволить себе минутку слабости! Хотя жениху это вряд ли понравилось, он казался загнанным в ловушку зверем, а она словно хищник, какая-нибудь акула, водила вокруг него круги, будто играясь со своей жертвой. К слову, тут было что разглядеть… Конечно, вряд ли Роберт мог всплыть в уме при упоминании принца Кербаррена, но может для Вастейна это не так и плохо. Варварские повадки тут любит, разве что, её отец. С точки зрения внешнего эффекта, они бы очень даже неплохо смотрелись вместе. Сказочной принцессе – сказочный принц, про них ещё ни одну сказку сложат. Вот только жизнь у неё была вовсе не сказочная, скорее другого, более мрачного жанра. Это напомнило Еве о самом интересующем её вопросе, а с какой целью заключается этот брак? Вот только Роберт прервал её и опередил своим комментарием, давая понять, что и она не совсем соответствует его ожиданиям:
— Надо признать, я представлял вас несколько… иной.
— Какой? — резко ответила Женевьева, устремив свои те самые голубые глаза прямо в его душу. Бедняга наверняка ожидал увидеть невинную беспечную девушку, а знает ли он, что она пережила за эти годы? Невинные тут бы сошли с ума или просто бы не выжили! Да и разве есть её в этом вина? Ну разве что совсем чуть-чуть… Всё-таки с возрастом ей начинала нравиться жестокость, разумеется, в отношении к другим.
— К слову, раз уж мы обменялись впечатлениями… Для чего вашему отцу этот брак? К чему такая спешка? Насколько я понимаю, он прибывает сюда прямо в след за вами? Насколько я могла его знать, не думаю что он готов предоставить что-то взамен, зато явно что-то хочет от нас, не так ли?
Роберт прижал к себе руку так сильно, словно ее не чмокнула женщина, а укусила змея. Надо же, а ведь она и правда совершенно не такая, какой он представлял себе принцессу… Да и любую женщину в принципе. В ней было куда больше мужского, причем, того, что он в мужчинах ненавидел, и в себе не признавал. Пока Женевьева расхаживала вокруг него и рассматривала своим кусачим взглядом, Роберт чувствовал себя дорогой тряпкой в лавке портного. Осталось только ощупать его, чтобы оценить качество! Не то, чтобы он гордился своим происхождением или считал родной Кербаррен великим царством, но такой подход даже в нем вызывал вспышку внезапной гордыни.
— Я вполне воспитанный кавалер, так что благодарю за урок, но я хорошо осведомлен, что нужно делать в правильных ситуациях.
Он специально сделал акцент на слове «правильных». Его едва ли не похитили, чтобы поглазеть, не дали ни вздохнуть, ни переодеться, а уже ждут от него поведения обожателя и кавалера. Этой леди стоило бы привыкнуть к мысли, что для обожания мало родиться принцессой. У него тоже были сестры, и уж они знали, что каждую крошку нежности в суровом мире нужно заслужить.
— Отец, боюсь, все равно узнает о вашем… — Роберт хотел было сказать «хулиганском поведении», но решил, что еще рано окончательно портить отношения с невестой. Для этого у него впереди еще множество лет. — Свободолюбии. Видите ли, он наверняка удивится, не найдя моей свиты на привале.
И наверняка решит, что Роберт дал деру, но об этом тоже лучше было умолчать. Он все-таки собирался исполнить отцовский приказ, и невесте вовсе незачем знать, что он предпочел бы сбежать на край света с посторонним кавалером. Однако он не мог оставить ее критику в свой адрес без ответа. Все-таки, она задела его гордость, а это непростительно.
— Я представлял вас более спокойной. Нежной. Мне говорили, вы, как и я, любите поэзию и изящные искусства.
А выяснилось, что любит она охоту. На женихов, которых загоняла в угол и кружила над ними, будто миловидный коршун. Роберт прокашлялся. Неудивительно, что эта завидная невеста досталась именно ему… Какой еще отец в известном мире обречет сына на такое отношение? И какой граф или герцог его стерпит?
Женевьева, однако, явно не расположена была говорить о поэзии и общих интересах. Она была до противного прагматичной. Отцу следовало бы жениться на ней самому – они были очень похожи.
— Меня не ставили в известность об условиях королевских договоров, — уклончиво ответил Роберт. Едва ли Женевьеве понравилось бы, озвучь он отцовский наказ – заделать ей ребенка поскорее и наслаждаться жизнью. — И не спрашивали, хочу я такой чести или нет. Боюсь, мое мнение не имеет значения. Лишь мое участие. И если уж наши отцы считают, что договор им обоюдно выгоден… Что ж, можете считать, что вам предоставили мою персону. Это не так уж плохо, вот увидите.
Роберт ухмыльнулся, представляя, какая буря эмоций захлестывает ее милую голову.
— Можем мы говорить откровенно, дорогая принцесса? — он не стал дожидаться ответа. — Боюсь, я не доверяю королевским договорам. Наше положение слишком непрочно, а договоры, даже подписанные кровью, частенько терпят крах.
Отредактировано Robert Vandergrift (2022-12-07 19:50:26)
Поведение гостя-принца всё больше начинало раздражать принцессу, что весьма отчетливо читалось по её свирепеющим голубым глазам. Края губ тоже переставали растягиваться в улыбке… Для Роберта это всё должно было служить плохим знаком, Женевьева подобно змее начинала греметь своим хвостом перед броском.
— Кто тут кавалер решать буду я! Разве что Вы меня не боитесь, но не нужно тогда так переживать за неправильные ситуации, их тут ещё много будет! — принцесса чуть стиснула зубы в напряжении. Упреков она бы не терпела и от здорового мародера, если бы того прислали ей в мужья. Пока свадьба не свершилось – ей вообще все равно на мнения каких-то там заморских принцев, тем более со столь неинтересных земель. Интересным могло быть только то, что Роберт явно опасается своего отца, хоть скоро должен был с ним попрощаться. Но в этом было что-то у них общее: Ева тоже опасалась отцовского гнева, но всё равно шла на риск, когда считала его необходимостью.
—Хорошо. —жестко ответила Женевьева, что вообще никак не совпадало с её ангельским видом и вызывало замешательство. Да, она боялась слишком уж разозлить своего отца, а вот на отца Роберта ей было наплевать, пусть он и король. Не тех земель он правитель, где проявляют незаслуженное уважение.— Пусть знает, что это была я. Знает, что даже если мы поженимся, то его дела в этой семье заканчиваются. Он может договариваться с моим отцом о чем угодно, водить его вокруг пальца сколько угодно, но я бездействовать не буду.
Выговорившись, принцесса сбросила своё напряжение, но вовсе не расслабилась. За дверью всё ещё стоял её брат, к которому она как обычно обратилась за помощью со всей этой авантюрой, и как всегда попросила «чтоб рука не дрогнула» в случае чего. Проблем этот Роберт конечно никаких не сулил, но вот язвительность и упреки Ева считала исключительно своей прерогативой. И вот тебе: «недостаточно нежная» – сказал этот безумец. К его счастью, принцесса решила сделать вид, что не услышала этого и попыталась вернуться к разговору об их общих интересах и будущем.
—Ну про увлечения мои вам не врали, они действительно весьма творческие. У меня часто гостят достаточно известные люди, собственно многое, что вы видите в этом зале – их подарки. Более ценные вещи я храню подальше от посторонних глаз. Когда беда пришла на южные земли – владельцы многих артефактов и различных великолепных картин и изделий всегда могли продать их мне… Не по самой лучшей, для них, цене.
Иногда, чтобы не поддаться безумию – лучше поддаться вдохновению и полету фантазии, это Ева усвоила ещё в детстве, поняв, что просты рисования угольком на каменной стене успокаивают её и отвлекают от серьезных проблем. К счастью, она была принцессой и могла позволить себе любое увлечение, тем более что в Вастейне, казалось, даже бедняк сорил своими сбережениями на прекрасное.
— Даже сын не верит слову своего отца. Многообещающе. Я могу понять, для чего это может быть нужно моему отцу… А вот для чего это твоему отцу? — «мой-то видимо уже понял, что не так молод, как десять лет назад, а нас осталось всего-то двое.» – подумала Женевьева, полагая, что это брак отец принял, перестраховываясь на случае, если с законными мальчиками у него ничего не получится. — Я не могу обещать, что буду хорошей женой, и что у нас будет счастливая семья. Я просто не знаю что это такое. Всё, что мне от вас нужно, мой принц – это мальчик, желательно два-три. Дальше делайте что хотите, любые романы, пьянки… Мне это уже будет не интересно.
Роберт, снова презрев все нормы вежливости, откровенно рассмеялся. Если до этой встречи он смел мечтать, что принцесса окажется тихой и милой, и они даже смогут подружиться, то Женевьева своей жесткостью перечеркнула все эти надежды. Ранее он даже подумывал с ее помощью отомстить батюшке за угрозы в адрес его друзей и за приказ жениться, но теперь… Роберт понял, что с этой женщиной каши не сваришь. Даже хуже: он стал побаиваться ее. Она казалась безумной, змеей, готовой к прыжку, хоть он, по собственному убеждению, и не давал ей повода.
Бездействовать она не будет… Роберт задался вопросом, что же она может сделать, живя на отцовские подачки. Да, ей легко хвалиться коллекцией произведений искусства, легко наряжаться, но, впади она в немилость к собственному батюшке… Что у нее останется? Уж точно не умение произвести благое впечатление, учитывая, что собственному жениху она внушала одну лишь неприязнь.
— Очень романтично. Сразу настраивает на нужный лад, — пробубнил он в ответ на фразу о мальчиках.
Два или три! Он едва удержался, чтобы не расхохотаться еще сильнее. Знала бы она, о чем просит! А почему бы, собственно, не рассказать ей свою тайну? Отец будет в бешенстве, решит, что он сделал это нарочно, но что угодно лучше, чем брать в жены подобную женщину. Разве что… Роберт вовремя вспомнил, что его друг все еще находится в отцовской власти. Придется придержать язык. До поры до времени. Возможно, еще до свадьбы выдастся шанс устроить ему побег, и уж тогда Роберта ничто и никто не удержит от признания. И пусть отец хоть рубит сыну голову – сердце его будет вне досягаемости.
— Что ж, это взаимно. У меня семья счастливая, но пообещать вам того же я не смог бы, даже если бы и захотел.
Ситуация и характер невесты к хотению не располагали. С тихой поклонницей поэзии он еще мог бы найти общий язык и хотя бы попытаться, но Женевьева… Пожалуй, эта за неудачную попытку в первую же брачную ночь его просто задушит, не вдаваясь ни в какие сантименты. То-то батюшка расстроится, что его великие планы на армию Вастейна потерпели крах.
— Дело не в том, что я не доверяю отцу, принцесса, — Роберт завел руки за спину и стал точно так же, как Женевьева, прохаживаться вокруг нее. Если с ним не церемонятся, то и ему незачем. — Я просто слишком верю в вашего. Точнее, в его мужскую силу.
Как только у короля Тристана родится законный мальчик, все договоры, которые скрепит брак Роберта и этой женщины, станут лишь формальностью. Кто станет посылать армию на защиту чужих границ, когда собственный наследник и само наследие может оказаться в опасности?
— У него еще могут родиться сыновья. — Роберту на ум пришла забавная мысль, которую он тут же постарался облечь в удобоваримые слова. — Конечно, тогда я буду очень рад взять вас в родные края. Уверен, вам очень понравится Кербаррен.
Одна фантазия о том, как этой женщине понравится положение женушки третьего принца бедной стране, заставила его мрачно ухмыльнуться. Хотел бы он поглядеть, как собирательница дорогущих вещиц стрижет овечек в его родных пенатах.
Поведение Роберта конечно задело принцессу, но вряд ли он понимал чем именно. Несерьезность, наивность и какие-то, по мнению Евы, детские реакции. В какой сказке он вырос? Неужели принц, что старше её, не понимает, что происходит вокруг и как устроен этот мир? Да уж, родись он здесь, барды были бы несказанно рады воспевать его недурную внешность и кроткий нрав, но разве может позволить себе человек королевской крови такую вольность как спокойствие?
— Как же ты не понимаешь… куда ты попал? —Женевьева неожиданно для себя уже перестала находить слова, не знала что сказать. Ей прислали ребенка! Самого настоящего ребенка… Полбеды, если был бы он сильно младше, но так… Перевоспитывать его уже явно поздно. —Мое королевство давно ранено и кровоточит со злостью! Когда между лордами и людьми вспыхнет война – я не смогу ничего сделать, чтобы избежать участия. Кроме того, именно от моего участия всё и может решиться! Какая тут романтика? Разве есть место любви, когда речь идет о выживании? Я и не надеюсь обрести в роли союзника или соратника будущего мужа, но мне нужен хотя бы тот человек, что не дрогнет перед опасностью и сможет исполнить свой супружеский долг надлежащим образом.
Хотела бы она романтику в своей жизни? Смотря в глаза любому, она скажет ясное «Нет!» и даже не дрогнет, но при этом соврет. Сколько бы не леденело её сердце – внутри всегда было место для красивых мечтаний, любви к прогулкам под луной и созерцанию прекрасного. Но амбиции и долг были для неё важнее, она связывала весь смысл своего существования с ними. Ей не хотелось умереть безызвестной, чтобы как о многих принцессах о ней сохранилось лишь скромное упоминание имени. Вся душа её чувствовала вселенскую несправедливость, ведь она – идеальный наследник, о таком лишь мечтают многие короли! Но родилась она девочкой и это с самого рождения мешает ей занять свое законное место, хоть и всем давно понятно, что она достойна этого едва ли не больше своего отца.
— Что до моего короля, то как и с ним, так и с его детьми всегда может что-то случиться. Он потерял дорогое себе время. Стал бы он вспоминать про меня и обращать внимание, если бы не понимал этого? Но разводы здесь – дело тяжелое, можете мне в этом довериться… —девушка нервно сглотнула, будто вспоминая все увиденные родительские ссоры, —У нас супруга уже легче убить, чем развестись. Поэтому если я должна выйти замуж здесь, в Вастейне, это должен быть самый точный выстрел, на какой способен только самый искусный лучник.
Женевьева тяжело вздохнула, присаживаясь на широкий длинный стол, с тревогой и любопытством взглянув на Роберта. Игры с разглядываниями она давно закончила, была бы ей интересна только внешность – она бы посмотрела на него издали и не стала бы затевать весь этот разговор.
— Потому мне и захотелось узнать у вас лично, наедине: Вы готовы к этому вызову? Понимаете ли, что вас тут может ждать? Если же нет – в этом ничего ужасного я не вижу, как Вы и сами заметили, мой принц, в этой женитьбе видно мало политического смысла.
Отредактировано Genevieve LaCroix (2022-12-10 14:13:27)
Роберт слушал Женевьеву, сдерживая едкие комментарии. От ее участия разрешится конфликт! Ха, как же. Так и подмывало спросить, уж не разводит ли эта милейшая дама собственными белыми ручками моря и не решает ли, какая на дворе встанет погода. Ему бы как раз не помешали солнечные деньки, он порядком устал от Кербарренских туманов и дождей. Эта девица казалась ему излишне самоуверенной, но ни капли не внушающей уверенности другим. Что, спрашивается, она могла сделать в случае войны? Заплевать противников ядом из своего туго сжатого ротика? Других качеств, которые могли бы сойти для войны, Роберт за ней пока не заметил.
Она явно воображала себя ровней мужчинам, и в какой-то мере и вправду была выше многих, но… Ее устремления и амбиции казались Роберту смешными. Как она не понимала: она всего лишь девчонка, пусть и с мужским характером, и ее отец, как и его собственный, предпочтет любого мало-мальски законного мальчика в наследники. Женевьева имеет право на амбиции лишь пока жива и здравствует ее мать, но с ней, как признавала и сама принцесса, могло случиться что угодно.
— Я все еще не вижу вызова, принцесса, — ответил он как можно мягче, стараясь не вызвать новой бури с ее стороны. — Ваша матушка, моя почтенная тетушка, уже не молода. С немолодыми женщинами, как и с королями, может случиться что угодно. Особенно если это кому-нибудь нужно.
Под «кем-нибудь» он понимал не только короля Тристана, не обеспеченного законным наследником, но и многих других. Какому-нибудь соседу может взбрести в голову сделать королевой Вастейна сестрицу или доченьку, и отравление старой бесплодной королевы не заставит себя ждать. Да и почему одно лишь отравление? Несчастный случай на охоте, внезапная болезнь… Мало ли, от чего сгорают люди.
— Так что, — он продолжил, присаживаясь рядом для пущей доверительности, — это вас нужно спросить: вы готовы к тому, что однажды перестанете быть наследной принцессой?
Роберту вдруг стало жаль эту взбалмошную девицу. В какой-то мере ему жилось намного легче: он никогда не имел притязаний на отцовский трон, а потому мог жить более или менее свободно. Его сердце не ожесточали призраки борьбы за древние сиденья, а его юность не прошла среди родительских ссор.
— Я понимаю, вы выросли с осознанием своего долга. В какой-то мере, это даже похвально, но… — Роберт развел руками. — Так уж устроен мир, и короли желают передать престол сыновьям. Уж не знаю, почему, но это так. Может статься, так оно и случится. И вся ваша борьба с тенями окажется напрасной.
Боги, она ведь боролась даже с ним, с самой первой минуты пытаясь загнать его в нужную ей одной роль. У нее в голове был прекрасно простроенный спектакль, где она в итоге занимает трон, но… Роберту подобный исход казался почти невероятным. Чтобы молодой мужчина – и отказал себе в шансе иметь законного сына? Женевьеву сделалось еще более жаль. Ее стоическая борьба и попытки вылепить из себя чуть ли не мужика со всеми признаками, были заранее практически обречены на провал.
— Что-то мне не верится, что вы бросите свои амбиции и поедете со мной на Кербаррен, чтобы стать тихой женушкой третьего принца нищей земли.
Удивительным образом, разговор их стал даже как-то налаживаться, будто оба молодых людей начали находить общий язык. Изначально их общение пошло явно не лучшем образом и присев за стол, Женевьева положила на него одну руку, уже готова постучать и, тем самым, дать сигнал, чтобы принца проводили обратно к его процессии… Однако что-то остановило её. Дипломатичность Роберта, или что-то ещё, но заставило девушку выдохнуть и даже слегка расслабиться в его присутствии. Она даже позволила ему присесть рядом, хотя обычно не любила когда в её пространство так вторгались.
— А Вы из тех, кто предпочитает сразу покоряться чужой судьбе и воле, поднимая лапки при первой же возможности? —при всей серьезности обсуждаемых тем, слова Евы звучали уж слишком мило, будто она всё-таки принцесса из сказки, а не та, что собиралась бороться за благополучие государства,— Чтож, я думаю это действительно было бы проще, но… Уходить на плаху или сразу в могилу, ничего не сделав для истории? А для чего же я жила тогда?
Люди по-разному переживают свои страхи. Кто-то продолжает бояться всю свою жизнь и бережет свою шкуру, чтобы не подвергать её опасности, а кто-то теряет голову и со стороны, так перестает бояться вообще. Все варианты, где человек терял голову или рассудок как-то идеально подходили юной принцессе. Как-то рассуждая, что ей достанется либо трон, либо земля без могилы, Ева даже стихотворение написала, вот только видели его достаточно узкий круг людей… Но зато хоть эти люди знали, что боится она на самом деле многих вещей, но зато к смерти относиться чуть спокойнее. Рассудок же её часто подвергался испытаниям, принцессу часто метало между крайностями: то она родилась с великой судьбой, то не должна была родиться вовсе.
— Вы верно думаете, что мне очень хотелось быть наследной принцессой? Это не так, ведь я прекрасно знаю, что и король и народ предпочел бы мужчину на троне! Не было в Вастейне ни одного человека, что не желал бы примирения моих венценосных родителей так, как я! Родись у меня родной брат – у него бы не было более верной поданной, чем я! Но прошло много времени и я уже слишком близко к этому чертовому стулу… Он меня не отпустит. Он никогда не отпускает, понимаете?!
Женевьеве конечно не хотелось быть наследной принцессой, ей хотелось быть королевой! Текущий её статус был слишком уж опасен… Ведь у неё настолько сильная претезия, что и её и её детям всю жизнь предстоит оглядываться, сдай она свои или матушкины позиции. Как же жаль, что с Клаэрией тогда не сложилось, вариант бы всех удовлетворил. Впрочем, это не в самом выгодном свете поднимало вопрос о не самом высоком статусе Роберта, что у него было, кроме королевской крови? Запасной вариант тут действительно был не очень.
— Вам не хватало вызова? Чтож, если нас сошлют придется делать вас королем Кербаррена! Не думаю, что вас это устроит, поэтому лучше либо помогать мне оставаться здесь, либо… А может к черту этот союз? Вам явно нужна спокойная жизнь, мне она запрещена. Мы приходимся друг другу родственниками, это не так уж и безопасно для потомства. Сам союз королей, как Вы и отметили, не так уж и крепок. Так может к черту это всё? — светящиеся огнем глазки принцессы устремились на принца, выжидая его ответа. Вот он – вопрос, ради которого всё и затевалось. Ева не хотела видеть сомневающегося человека подле себя, ведь жизнь её ждет непростая и ей нужны стойкие и уверенные люди.
Роберту сложно было не смеяться над ее измышлениями. Женевьева была категорична, словно дитя, в каждой ее фразе сквозила одна идея: мир или черный, или белый. Ему, возможно, и впрямь повезло куда больше – он никогда не рассчитывал ни стать чьим-то наследником, ни принять на себя какую-то важную миссию, а потому был спокоен, безмятежен и свободен. До того самого дня, как отец велел ему собирать манатки и жениться на этой непримиримой женщине.
— Вас послушать, так есть лишь два исхода вашей жизни: величие или плаха. Знаете, принцесса, некоторые люди живут простой жизнью, и счастливы этим.
Роберт привык много читать, слушать рассказы и песни, но крайне редко интересовался жизнью королей и королев прошлого. Гораздо чаще звучали имена смелых путешественников, острых на язык поэтов, внимательных ученых… Да мало ли, кого еще. Он искренне считал, что для того, чтобы остаться в чьей-то памяти, не обязательно носить венец и сидеть на троне. Более того, эта ответственность казалась ему невыносимой, ведь редкого правителя помнят за добрые поступки, а вот дурные, коих не избежать, не забывают никогда.
— Надеть корону – не единственный шанс остаться в памяти потомков, — задумчиво сказал он, не зная, стоит ли распространяться дальше. — Моя бабушка ткала чудные ковры из овечьей шерсти, и они до сих пор украшают Суд Воронов. Я даже привез парочку с собой. Есть еще поэты, менестрели, сочинители. Неужто вы не найдете способа примириться с судьбой, если вас отстранят от трона?
Ее слова все больше пугали и напоминали речь какого-то безумца. Роберту казалось, что это она, Женевьева, из последних сил цепляется за трон, который из-под нее уходит. Он стал даже подозревать, что брак этот задуман вовсе не ради союза и появления у принцессы наследников. Ее дети всегда будут мешать наследникам Тристана, а уж при поддержке мощной армии какого-нибудь соседа…
Возможно, именно поэтому он и здесь? Бедный безземельный принц без опыта полководца или интригана не сможет обеспечить ни Женевьеву, ни своих потенциальных детей престолом. Может, этого и желал король Тристан? Чтобы дочь наконец-то обзавелась семьей и успокоилась, отринув свои амбиции для блага близких? Неудивительно, ведь от ее слов о короне Кербаррена у него на голове даже у Роберта холодок пробежал по спине. Вот, стало быть, чего она хочет – величия любой ценой, даже если придется уничтожить своих или его близких и родных.
— Вам не приходило в голову, что ваш отец лишь желает вам тихого семейного счастья? — Роберт спросил как можно осторожнее, чтобы не спугнуть призрак спокойствия, едва посетивший эту залу. Это ведь и правда имело смысл. В таком случае Тристан был почти жертвенным отцом, соглашаясь поддержать Кербаррен ради тихого и спокойного брака для дочери. Правда, с женихом он слегка просчитался… — Чтобы вы прекратили видеть везде вызовы, отбросили свои амбиции и просто зажили… счастливо? Разве не этого желают отцы своим дочерям?
Разумеется, Роберт умалчивал о том, что его отец желает сыну совсем иной доли… Но могущество Вильгельма Вандергрифта на Вастейн не распространялось, и он не станет ничего делать, если Роберт и Женевьева останутся в каком-нибудь поместье подальше от столицы сочинять стишки. Пока его уговор с Тристаном ЛаКруа в силе, нюансы его не волнуют.
Женевьева отчаянно хотела, чтобы в ней видели наследную принцессу, разрывалась на части, чтобы увидеть себя в зеркале именно такой. Но в этом была не ее победа, а ее большая трагедия с точки зрения Роберта. Он все больше утверждался во мнении, что этим браком отец не приближал ее к трону, не признавал ее права и даже не обеспечивал наследование. Тристан всего лишь желал отвлечь ее и смягчить ее сердце перед какими-то переменами.
— Возможно, вы не станете королевой и пожалеете об упущенном времени, которое могли потратить на настоящую жизнь, а не на ненадежные перспективы.
Он нарочно проигнорировал ее выпад о бесполезности этого союза. Роберту становилось все более жаль эту одинокую девчонку, бегущую за призрачной короной и не замечавшую пейзажей вокруг.
«Не безумна ли наша Женевьева?» – если кто-то и мог задать такой вопрос, то разве что её собственная мать, но способов повлиять на дочь у неё не было, пока не стало слишком поздно. Хоть лишь Сибилла и могла воспринимать всерьез подобные опасения, когда-то в их раду были «замечательные» безумцы, но с другой стороны у кого их не было? Девочка же всегда была умна не по годам и с поразительной легкостью усваивала самые сложные науки и осваивала почти все навыки, что ей преподавали наставники. Слишком умных детей часто подозревали в связях со всякими там… потусторонними силами. Но между гениальностью и безумием всегда есть тонкая грань, Женевьева её не пересекала…
— Ну кто? КТО?! Кто, простите меня, запомнит эти чертовы ковры? Вы ещё помните кто их соткал, а ваши пра-правнуки поверят в то, что их соткали рабы из Раянтиса. Это не высечено в камне, не будет передано через века будущим поколениям, как же Вы меня не понимаете? — почти в отчаянии вопрошала Женевьева, бурно размахивая руками и впрямь чуть-чуть походя на безумную. Обычно она не выдавала своих эмоций, но прыткий Роберт начал пролезать ей в самую душу, рискуя задеть самые больные её ниточки. — У каждого есть свой удел! Аристократ должен властвовать, ремесленник – рукоделить, поэт – сочинять, крестьянин – пахать землю и всё в таком ключе! Каждый должен следовать этому и заниматься своим делом. Где мы окажемся, если пахать землю будет король, а ремесленник – писать стихи? В самых дремучих временах мы окажемся, вот что! И я не позволю своим слабостям взять надо мной вверх. К слову о дремучих временах… Как там дела в Кербаррене?
Последний козырь принцессы – язвительность. Иногда обидеть было проще, чем выдерживать собственное давление. Хотела бы она творить? Да! Кроме того она этим занималась и весьма не плохо, но всегда выдерживала тайну, не распространяя своё творчество, тем более под своим именем. Ева жестоко бы лукавила, если бы сказала, что никогда не представляла, как бы могла сложиться её жизнь, родись она иначе. Будь она, например, даже если не дочерью поэта, то дочерью герцога? Быть может всё это было бы гораздо проще.
Юный принц же решил не сбавлять оборотов и уже вскоре полностью обезоружил принцессу, чем сначала вызвал неловкую кривую улыбку, а затем и нервный смех. Подумать только… Её отец чего-то ей желает? Что за бред? Ему всё равно на всё, кроме собственного удовольствия! И дел ему до её амбиций нет, он просто не ставит их всерьез, как и большинство её окружения.
— Вы что, шутите? — Женевьева закатила глаза, показывая Роберту, что ничего глупее в жизни не слышала и что лучше таких тем более не поднимать. Но всё-таки добавила шёпотом, не сдержавшись: — Он о существовании моем вспоминал-то скорее из приличия…
Эмоции сдерживать уже было достаточно сложно, она редко с кем-то говорила по душам и явно не ожидала от потенциального жениха и незнакомца такого разговора. Внутри принцессы могла разыграться настоящая буря, не сулящая никому ничего хорошего. Уже давно она не помнила долгого покоя, по-видимому, ей действительно придется познать его только после смерти. А вдруг и там нет покоя? Ведь никто из них не может знать наверняка что есть по ту сторону жизни…
Неприятные размышления прервал удар девичьей ладони по столу, после которого стеклянные и блестящие от влаги глаза Женевьевы устремились на Роберта
— Вы не ответили на мой самый важный вопрос, мой принц! Не смейте его игнорировать, это очень важно для меня и для вас, уж сколько я не пытаюсь вам это объяснить…
Беседа, вроде только что наладившаяся, вновь повернула не в то русло. Роберт не знал, то ли плакать, то ли смеяться. Женевьева своими вспышками безумного гнева пугала его не на шутку. Нет, он не боялся ее самой – лишь этого демона власти, который владел ею. Не могла, по его мнению, быть женщина столь жадной до чужой короны. Его мать и сестры были вовсе не такими. Она мнила себя феодалом, но не желала понимать, что она – лишь безземельная принцесса, целиком и полностью зависящая от отцовских милостей. Рожденная, чтобы однажды выйти замуж, нарожать детей и состариться в окружении внуков. Величие ударило ей в голову, и, кажется, Женевьева так и не оправилась. Иначе, как ударенной в голову, Роберт ее назвать не мог.
— На Кербаррене, может, и дремучие времена, но там каждый понимает свое место.
Женевьева, на его взгляд, места своего не понимала. И откуда в ней это? Она ведь родилась всего лишь дочерью герцога. Все равно как если бы его, Роберта, собственная дочь вдруг решила, что корона деда Вильгельма и его трон предназначены не иначе, как для нее. А с такой матерью его гипотетические дети имеют все шансы унаследовать безумие… Роберт в очередной раз про себя порадовался, что радости отцовства пройдут его стороной.
— Что же касается вашего вопроса, — продолжил Роберт как ни в чем не бывало, не желая давать новый виток стычке, — то я намерен исполнять то, что мне приказано. И в том соглашении, что мне давали прочесть, не было ни слова о коронах и высоких амбициях. Лишь о свадьбе.
Роберт встал и вознамерился откланяться. Его и правда не интересовали короны, власть и все, что к этому прилагалось. Помогать Женевьеве истреблять ни ее семью, ни свою собственную, он вовсе не намеревался. По приезде в столицу он подумывал хорошенько обсудить ситуацию с батюшкой этой своенравной невесты. От решительного отказа от этой дурацкой затеи его останавливало лишь то, что Лука поехал с ним, и его судьба целиком и полностью зависит от решений Роберта и его слов.
— Я-то не чувствую себя неполноценным без короны на голове. И вовсе не расстроюсь, если моего скромного имени не останется в веках.
Если он и надеялся найти взаимопонимание с женой, то ее личность разрушила любые надежды даже на такое счастье. Женевьеве следовало получше обдумать свой удел, ведь король Тристан, по ее словам, не воспринимал ее всерьез, а значит, и наследницей делать совершенно не собирался. В скором времени он наверняка готовил какие-нибудь перемены, и Роберт совершенно не собирался ему мешать.
Захотелось вдруг вернуться на Кербаррен или убраться подальше вместе с Лукой, но… Пока отец жив, это невозможно. Пока он при власти, путь обратно на Кербаррен им заказан. Впервые Роберт задумался о том, как славно было бы родиться наследным принцем, ведь тогда корона однажды уплыла бы к нему в руки, и никто не посмел бы ни заставлять его брать в жены сумасшедшую женщину, мнящую себя без пяти минут властительницей известного мира, ни отказывать себе в удовольствиях.
— Впрочем, в чем-то вы правы. Корона дает некоторые… преимущества. И свободы, — задумчиво произнес вслух Роберт.
Он вовсе не собирался всерьез рассуждать на эту тему, но перспектива сбежать от нее подальше была слишком уж привлекательна. А сделать это, пока отец при власти, было невозможно…
Услышав может быть и не желанный, но всё-таки ответ, Женевьева откинулась на спинку, расслабляясь на дубовом стуле. Только сейчас стало заметно, насколько она была напряжена с самого начала их встречи. И у неё были свои причины: вся затея могла навлечь на неё неприятность. Как отреагирует Роберт или его венценосные родители она предугадать не могла, сама же лишь надеялась, что они не будут поднимать шум. И весь этот риск мог быть зря, он могла ничего не узнать! Конвой мог просто не остановиться, рыцари могли не справиться… Но всё обошлось. На расслабленном лице принцессы даже проступила искренняя улыбка. Как же всё-таки ей не везет! Наверное и не стоило рассчитывать на союзника в лице иноземного принца.
— И стало быть у вас поняли так, что ваше место – здесь? — в голосе Женевьевы была уже не столько насмешка или язвительность, сколько искреннее сожаление. Роберт показался ей слабым мальчиком, которого суровый отец решил использовать как девочку для пока ещё весьма сомнительного династического брака. Сама Ева может быть и согласилась бы на эту роль, но никак не будучи принцем. В любом случае Вастейн не место для таких чистых, и кажется ещё не испорченных, мальчиков.
— Вы уж простите меня за мою выходку, принц Роберт, но мне она была очень важна. По крайней мере сейчас я понимаю, с чем мне предстоит иметь дело в будущем. Дайте угадаю: вам не нравится идея этого брака, но если я при ваших родителях подниму вопрос о расторжении, то Вы будете перед отцом утверждать, что никогда не говорили такого, так? — вопрос скорее риторический, разумеется, он не сможет принять на себя такой стресс. Если уже сейчас он поспешил или скорее попытался уйти, вместо того, чтобы «сражаться», то что будет, если давить будет не она, а его отец? — Шансов на «расход» у нас не много, после свадьбы они практически исчезнут. Вы не поймите меня неправильно, Вы очень хороши собой и при других обстоятельствах я была бы счастлива быть вашей невестой, но у меня «такие» обстоятельства.
Женевьеве лишь оставалось развести руками. Сложно было описать Вастейн в двух словах, предостеречь о трудностях и рассказать о развлечениях. Что-то подсказывало принцессе, что скорее всего Роберт предпочтет второе. Впрочем, это можно подготовить и для официальной их встречи.
—Постараюсь не мучать вас политикой и интригами, взамен попрошу только не принимать в них участия, не сказав мне. Например можете согласить шпионить за мной, если «кто-то» предложит, но вот сразу сообщите мне об этом или дайте знать любым доступным способом. А в остальном здесь есть, чем скрасить свою жизнь, мне даже за эти стены выходить не всегда хотелось. Кстати мучать я всё-таки буду, поэзию ведь никто не отменял! — девушка с ехидной улыбкой поднялась с места. Пытаясь сгладить их отношения перед недолгой разлукой, она перешла на их общие интересы. Быть может, им действительно удастся построить из себя идеальную семью и всё сложиться удачно. Иногда даже Женевьеве хотелось отдохнуть от всего того королевского шика и мрака, что окружал её ежедневно.
— Смотря какую и как корону Вы одеваете, мой принц. День коронации может стать для вас лучшим днем в жизни, худшим и… обоими днями сразу.
Отредактировано Genevieve LaCroix (2023-01-08 01:01:18)
