Дэниэл не сопротивлялся, когда его арестовали и отвели в городскую тюрьму. Он был ошеломлен случившимся, -  и нападением на короля, и отравлением Джоселин, и собственным несправедливым арестом. Он волновался за жену, не зная, как подействовало противоядие – миновала ли беда полностью, или эффект от порошка временный. Уверен был лишь в том, то лекаря ей обязательно вызовут. Но с самим ядом вопрос оставался сложным. Откуда Рут могла знать, что нечто подобное может случиться именно в этой поездке, и выбрать нужное противоядие? А ведь он ей еще не поверил, когда собирался в столицу! Дэниэл с радостью поговорил бы с тетушкой сейчас, но, увы, в свободе своего перемещения был очень и очень ограничен. Оставалось надеяться, что все обойдется, лекарь и тетушка помогут Джоселин, а король поймет, насколько ошибается, и освободит его самого.
Лишь набраться терпения, и все разрешится само собой.
Но на душе все равно скребли кошки, а в голову лезли неприятные мысли.
Что если король банально положил глаз на его жену, а оттого и решил его в тюрьму отправить, чтобы не мешал? Ристерд вон с каким умилением на Джоселин смотрел и все ее нахваливал! А тут предлог появился… А плюсом еще и земли отожмет – тетка же предупреждала, что короне всегда своего мало. Ведь не мог же он на самом деле думать, что Дэниэл хотел его убить, после того, как тот спас его от кинжала! Это было настолько очевидно, что никак не вязалось со здравым смыслом. Или со здравым рассудком короля.
И как ни крути, а Рут везде была права.
Дэниэл нахмурился, пока спускались в подземелье по узкой каменной лестнице, и постарался выгнать дурные мысли из головы. Не вышло, - не мог он сейчас думать ни о чем другом, - и нахмурился еще больше. 
- Да вы не волнуйтесь, господин граф, - попытался ободрить один из стражников. – Его Величество во всем разберется, и вас выпустят, если не виноваты.
- Да уж надеюсь на это, - процедил сквозь зубы Дэниэл.
- У нас сейчас перед свадьбой всех кругом подозревают, - продолжал тот. – Тюрьма забита. Все ворье с улиц убрали, чтобы не случилось чего ни с королевской четой, ни с гостями. Да и всех, кто косо посмотрел, тоже хватают на всякий случай.
- И при этом убийца проник прямо во дворец, - подытожил Дэниэл. - Куда смотрели-то?
- Это самое печальное, - признался говорливый стражник. – Просмотрели. Так что скоро и мы тут вместе с вами сядем.
Он тяжко вздохнул и дальше разговорами не мучил – до самой камеры шли молча, что Дэниэла вполне устраивало, разговаривать ему сейчас с каким-то посторонним мужиком совсем не хотелось.

Подвалы городской тюрьмы показались Дэниэлу лабиринтом – сплошные повороты, двери, решетки. И все это в полумраке – свет исходил лишь от редких факелов. Но стража, по ходу, знала все пути наизусть – уверенно довела до одного из надзирателей (тому уже, видимо, доложили заранее о новом арестанте), а уж после вместе с ним сопроводила Дэниэла в назначенную ему камеру. Надзиратель недолго повозился с ключами, замками и запорами и распахнул перед графом дверь.   
Дэниэл шагнул было чрез порог, но тут же остановился – в камере уже был какой-то человек.
Он непонимающе обернулся к своим сопровождающим:
- То есть вы хотите сказать, что я тут еще и не один буду?
- Так нет свободных, господин граф, - попробовал оправдаться надзиратель. – Может что освободится позже. Или Его Величество прикажет лично…
- Да меня вообще выпустят завтра. Или даже сегодня! Я ни в чем не виноват.
- Тем более… Всего лишь немного потерпеть, когда у всех в столице неудобства. Да и сокамерника вашего тоже скоро выставят отсюда. Руку за воровство отрубят – и отпустят.
- Так я еще и с вором сидеть должен? – это уже ни в какие ворота не лезло. Возмущению Дэниэла не было предела.
- Да не особо вор. Булку спер. А так он тихий, вас особо не потревожит.
- Да какая разница! Вор есть вор.
- Так и вы, вообще-то убийца. Почти. Немного несостоявшийся, - тихонько напомнил надзиратель и отступил назад, заметив, как гневно сверкнули у графа глаза, и опасаясь, как бы тот руки не стал распускать
Но Дэниэл сдержался. Ему сейчас важно было вести себя хорошо, чтобы доказать, что он вполне себе добропорядочный гражданин и никаких злобных планов не вынашивает.
- Я никого убивать не собирался, - чеканя каждое слово ответил он. – И я хочу личную камеру, как и положено.
- Так в других людей еще больше…
Надзиратель долго болтать был не настроен и поскорее захлопнул дверь, отрезая новому пленнику любую возможность вновь попасть в коридор. Спорить с графом, пока не вынесли точного приговора и расследование только начиналось, никому не хотелось (вдруг на самом деле невиноват?), но и потакать его прихотям тоже никто не собирался.
- Эй, да вы обнаглели! – Дэниэл ударил по двери ногой, но ему никто не ответил.
Щелкнули замки, а затем раздались быстрые удаляющиеся шаги.
- Идиоты…
Можно было, конечно, ломиться в запертую дверь и сыпать угрозами, но Дэниэл сомневался, что его послушают. Видимо, ему ничего не оставалось, как вновь смириться со всей бредовой ситуацией и ждать королевской милости.
- Кто ты? – он прошел в камеру, рассматривая своего сокамерника. Свет падал из узкого окна под потолком, так что рассмотреть многое сразу не получилось. Парень был молод. Очень молод. И судя по одежде, к богатому сословию не принадлежал. – Говорят, булку спер?
Дэниэл подошел ближе и остановился, скрестив руки на груди.

Отредактировано Daniel Underwood (2021-12-28 20:14:02)

А мальчишка-то был с гонором и, не смотря на свое положение, еще пытался ерепениться.
- Не кого-то, а нашего короля, - поправил его, усмехнувшись, Дэниэл и, отойдя в сторону, опустился на свободный, покрытый соломой, топчан. – И не убил, а хотел убить. Большая разница.
На самом деле ему было совсем невесело. Где-то там оставалась тяжелобольная Джоселин, а он не мог не то что помочь, но даже узнать, как она и что с ней. Да и с ним самим еще неизвестно что будет – ожидание выматывало нервы не хуже уже вынесенного приговора. И в этом положении пустая болтовня с мальчишкой хоть как-то отвлекала от реальности и помогала ускорить время (за разговорами же все быстрее пролетает), которое приходилось проводить в тюремных застенках. 
- Ну а в-третьих, я не пытался убить короля, а спас ему жизнь, - уточнил Дэниэл. – Просто у нашего милейшего монарха очень тонкое чувство юмора, иногда не понятное никому вокруг, кроме его самого, - он не мог удержаться от сарказма. - И мне плевать на твои грехи. Хоть ты там булку спер, хоть кошелек срезал.
Это было сущей правдой. Графа на самом деле не интересовало, за что парня словили. В своей бы жизни разобраться.
Но вот заявление про происхождение позабавило.
- Вот как, - он усмехнулся и представился. – Дэниэл Андервуд, граф Адвенский. И с кем имею честь общаться? Раз ваше происхождение и положение не ниже моего, то может быть назовете свое имя?
Мальчишка был смуглым и темноволосым. Это Дэниэл уже успел рассмотреть. Возможно, со свитой принцессы в Маллендор приехал… Хотя, если хорошо подумать, вряд ли кто из свиты Маргариты стал бы воровать булки, так что, скорее, паренек был обычным беженцем. Большинство подобных ему обосновалось сейчас в южных государствах, а этот, видимо, ушел в поисках лучшей жизни дальше на север. На что здесь рассчитывал – непонятно: в Маллендоре своей бедноты хватало, кто бы стал делиться еще и с пришлыми? Срединные и северные государства пока что не особо озаботились нападением Империи Раянтис на своих ближайших соседей. Мало ли что у них там на югах – империя была слишком далеко, так что ее захватнической политикой почти никто не  интересовался всерьез, считая, что до срединных и северных земель она все равно не дойдет. Или дойдет когда-то там… Когда еще это будет?
- Сколько тебе лет, и что ты вообще у нас в Маллендоре забыл? – продолжал выспрашивать Дэниэл.
На вид мальчишка выглядел очень уж юным. И довольно хорошеньким – Дэниэл бы его в полумраке камеры с девочкой спутал, если бы не голос, да и если бы надзиратель сразу не сообщил, что парень. Может тюремное начальство и право, что не отправило мальца в общую камеру. Видимо, пожалели: закинь такого к местному ворью и головорезам – по кругу пустят. Но с другой стороны, кого в тюрьме вообще жалеют? Что если дело тут совсем в другом? Подсадили в камеру шпиона – сейчас вотрется в доверие и будет ждать неосторожных слов с признанием в покушении на Его Величество.
Дэниэл от последней мысли аж хмыкнул. Выглядела она очень уж жизнеспособно и реалистично.

А у мальчишки фантазия была, что надо.
— Вы имеете честь общаться с Его королевским величеством принцем Карлосом Мануэлем Ефлистийским, наследным принцем Королевства Ефлистия, - завернул он, приосанившись. — Вернее, с королем. Отныне с королем.
Ну да, конечно! Принц Ефлистии, смерть которого подтвердили и мать, и сестра, собственной персоной воскрес и спер булку на городском рынке! Почему бы и нет? Принц воров, король булок!
Зато уж точно не шпион Ристерда – тот бы такую глупость, чтобы втереться в доверие, не сморозил.
Губы Дэниэла невольно растянулись в улыбку. В мыслях тут же собралась немалая кучка острот, которые он хотел вставить в адрес бродяжки, но… Но мальчишка верил в то, что говорил, - в его словах и мимике сквозила настолько неподдельная искренность, что Дэниэлу невольно стало его жаль. Дурачков ведь не обижают.
Что ж, пребывание в этой камере сейчас, по крайней мере, уже не казалось настолько нудным, как Дэниэл предполагал вначале. Оставалось перебиться тут максимум день, слушая байки малютки Принца, а там уж разберутся, что ошибочка вышла и отпустят. Еще и извинения принесут – граф Адвенский в этом не сомневался.
- Ваше Высочество, ой, вернее, Величество, - улыбку сдержать у Дэниэла не получилось. – Как же вы смогли спастись? Как сюда добрались? Официально вы мертвы вместе с вашим батюшкой и братом – это все знают, - напомнил он. - Ваша мать и сестра, которая вскоре станет нашей королевой, так заявили. И получается, что король Ефлистии вовсе не вы. У Ефлистии теперь одна законная королева, а королем станет ее муж – наш король – после свадьбы, что случится в скором времени. Но это, конечно же, в том случае, если ваше королевство отвоюют. А мы от юга далеко, так когда еще будет эта война, и будет ли вообще?
Дэниэл устроился на своем топчане поудобнее, забравшись на него с ногами и прижавшись спиной к холодной кирпичной стене. 
- Что вы хотели найти в Маллендоре? – продолжил он. – Ваших выживших родственников? – Дэниэл на мгновение замолчал, давая Карлосу собраться с мыслями. Вот Карлосом его, возможно, и на самом деле зовут – всегда же было модно называть детей в честь королей. А затем продолжил. – Вы уверены, что вы им нужны? У вашей сестрицы все приданное – ваша страна. Об этом даже в народе шутят. С вашим приходом получится, что ее нет. Нужна ли нашему королю жена без приданного? Я очень сомневаюсь. И понимаю это не только я, но и ваши родственники. Подумайте. И скажите, вы точно хотите с ними встретиться? Королевство королевством (оно сейчас вообще не ваше), но жизнь, вроде как, дороже? Или я не прав?
Дэниэл чуть приподнял бровь, с интересом ожидая ответа. Для бродяжки его рассуждения, возможно, были слишком сложными, но графу стало интересно послушать, как он выкрутится.
- И как вы докажете, что именно вы и есть тот погибший принц, если сестра и мать вас не признают? – забил последний гвоздь в крышку гроба наивных мечтаний юного принца Дэниэл.

- Нет, Королева-мать и принцесса Маргарита не смогут не признать меня. Только не Марго, - в речи мальчишки звучала такая непоколебимая убежденность, что Дэниэл невольно чуть было не поверил в его королевское происхождение.
Наивный ребенок! Когда на карте стоит твое будущее и даже, быть может, жизнь, люди совершают и более подлые вещи, чем какое-то там непризнание собственного сына или брата! А здесь вопрос об огромной власти, обширных территориях и грядущей войне. Даже если бы Карлито был одним из погибших принцев Ефлистии, признавать его в Маллендоре его родне было бы опасно. И для них, и для него самого. Король, обладающий немалой казной и армией, и принц погорелой страны без медяка в кармане – кого из них признают правым? Да конечно же того, у кого в руках власть реальная, а не эфемерная. И если мальчишка всерьез рассчитывал на помощь семьи, то максимум, что он мог ожидать, - это некоторую сумму на расходы и впоследствии дом, где он сможет жить более или менее безбедно. Никаких признаний, что он принц, не будет, если он, конечно, не хочет получить кинжалом под ребра, как недавно чуть было не получил Его Величество Ристерд. Впрочем, на этот раз от самого Ристерда и придут, и никакого дурака Дэниэла рядом в тот момент может и не оказаться.
Граф вздохнул от собственных невеселых мыслей, но перебивать мальчишку не стал – выслушал, как тот остался в живых и добрался до Маллендора. Если все это было правдой, то несладко ему пришлось, кем бы он ни был – хоть принцем, хоть простолюдином. 
- Карлос Ефлистийский является королем по праву прямого наследования, да, - отозвался Дэниэл на гордые речи своего сокамерника, когда тот завершил свой рассказ. – И вы верно меня поняли, до свадьбы не стоит ему оживать и являться к маллендорскому двору, иначе ваша сестра может запросто лишиться чести стать королевой Маллендора, и тогда она и ваша матушка останутся без поддержки, защиты и денег. Просто на улице. Наш король – довольно… - он замолчал, подбирая слово. Не скажешь же прямо – «самодур»! У стен есть уши. Везде. И даже в тюрьме они вполне могут быть, так что Дэниэл вовсе не хотел подвести себя и свою семью еще раз. Хватит уж и тех нелепых обвинений в покушении, что против него успели выдвинуть. - …обидчив. Он решит, что ваша сестра и матушка обманули его намеренно, так что вполне может позволить себе отменить свадьбу в любой момент. Подождите со своими признаниями, пока все свершится, а после… - Дэниэл снова замолчал, но потом усмехнулся и махнул рукой. – Нет, будь я королем Ефлистии, я бы все равно не рискнул сам заявиться к своей родне. Что бы я сделал? Выждал. Ваша сестра все равно настоит на войне. Наш король согласится, потому что будет думать, что Ефлистия уже ему принадлежит. А что дальше? Дальше он найдет союзников и попытается отвоевать то, что считает своим. И если отвоюет… - Дэниэл рассмеялся. – Вот тогда бы я и появился!
Рассуждать о том, чего у тебя нет и не будет, было довольно легко. Поверь граф, что перед ним на самом деле принц Карлос, он был бы более серьезен и осторожен в словах.
- И еще важный пункт, мой юный король! – продолжил он. – Перед тем, как объявить себя живым, я бы заручился поддержкой других влиятельных лиц, у которых пока что нет никаких видов на Ефлистию. При королеве Маргарите им не на что будет рассчитывать, если страна перейдет к Маллендору. Вы же можете пообещать им некие привилегии – беспошлинную торговлю, к примеру, какие-то ресурсы, оружие или корабли империи, которые удастся захватить, рабов, или себя, как мужа для одной из королевских дочек. Почему бы и нет?
Он улыбнулся, но тут же посерьезнел:
- Так что там с Андервудом?
Вот уже что граф не понимал, так это почему вдруг его родовое поместье так развеселило беднягу Карлито.

- Нечестно - отбирать себе чужую страну, - усмехнулся Дэниэл на горячие речи Карлито о том, что достойно, а что нет. – Все остальное зависит от обстоятельств.
Мальчишка и впрямь был непрост – самозванец на его месте принял бы предложения графа на ура, а этот о чести вспомнил. Надо было бы проверить его побольше – выспросить и про короля Альберно, и про его семейство, и про того, с кем там намечался брак. Дэниэл не слишком хорошо знал, что творится в чужих королевских домах, но слухи до него доходили часто то об одном, то о другом, так что в целом ситуацию в мире он представлял. А вот какой-то бродяжка ее верно описать бы не смог.
И граф уж хотел было задать все эти вопросы, как мальчишка заговорил про Андервуд.
Так значит он был в замке два месяца назад?
Ничего себе совпадение!
Получалось, как раз незадолго до возвращения Дэниэла домой. И вроде бы даже в памяти что-то такое мелькало… Джоселин упоминала и тетушка тоже, что рядом с замком подобрали мальчишку, бежавшего откуда-то с юга. Он что-то рассказывал им про свою родину и даже учил танцевать.
Если бы Дэниэл дома слушал рассказы своих женщин внимательнее, то, наверное, вспомнил бы больше деталей, но он в свое время особого внимания на их болтовню не обратил. Мало ли всяких беженцев пускают обогреться в Андервуд! Жена с теткой были помешаны на благотворительности, и Дэниэл им в этом не мешал – как говорится, чем бы дитя не тешилось. Но одно он все же запомнил хорошо – и Джоселин, и Рут твердили, что парнишка был знатного сословия, и Дэниэл не мог им в этом не верить. Если его жену еще можно было обвести вокруг пальца какому-нибудь проходимцу, то уж тетушка слыла тертым калачом – отличила бы на раз дворянина от простолюдина.
Разве что про принца они не говорили ни слова… Но если Карлито был приближен к ефлистийскому двору, то про принцев и королей мог наслушаться запросто. А после упал ему камень на башку во время штурма города – вот тебе и готовый принц! Отсюда и искренность в речах.
Поверить в его благородное происхождение Дэниэл еще мог, но вот признать коронованный особой… Это было сложнее, а подтвердить слова Карлито могли лишь оставшиеся в живых ефлистийские принцессы и их мать.
- Вы не мой должник, а моей жены, - поправил Дэниэл, когда мальчишка принялся его благодарить за спасение. – Меня ведь и в замке тогда не было. Мне рассказывали о мальчике, которого подобрали замерзающим недалеко от замка. Вот только про принца не было сказано ровным счетом ничего… И если вы сейчас хотите поблагодарить Джоселин, то помолитесь за нее. Ее отравили, и я, сидя здесь, понятия не имею, как она себя чувствует. Так что наши молитвы ей сейчас очень и очень нужны.
Дэниэл замолчал и хмуро глянул на запертую дверь. Время взаперти тянулось уже довольно долго, так какого хрена его не выпускали на свободу? Вместо того, чтобы разобраться с беспределом, происходящим снаружи, ему приходилось сидеть в подвале и бездействовать.
А бездействие выматывало не хуже настоящей пытки.

То, что произошло на приеме у короля, не было великой тайной – Дэниэл знал, что скоро слухи о яде и попытке убить Ристерда разлетятся по всей столице, так что и самому скрывать случившееся смысла не имело. А если и имело, то кому может передать его слова мальчишка, сидящий в тюрьме за украденную булку? Разве что своему палачу или таким же оборванцем, когда его выпустят на свободу.
- Мы прибыли с леди Джоселин, чтобы поздравить Его Величество Ристерда со скорой свадьбой. Обычный визит вежливости, - пустился в объяснения Дэниэл. – Слуга принес вино, и леди Джоселин первой отпила его из своего бокала – мы с Его Величеством не успели. В итоге она стала задыхаться, а слуга напал с кинжалом на короля. Я ему помешал, прибежала стража, и этот малый, видя, что не избежать наказания, заколол себя. Я, тем временем, дал противоядие Джоселин, и ей, вроде как, стало лучше. Но прошло ли все до конца, не знаю, - он вздохнул и развел перед собой руками. – Меня арестовали и отправили сюда, обвинив в попытке отравить короля… Но это бред. Даже если бы я действительно хотел его смерти, то зачем мне убивать собственную жену? Да еще спасать его от кинжала? В голове не умещается, как это все могло произойти…
У него, и правда, не умещалось. Совпадение. Трагическое и нелепое – не более. Угораздило же убийцу осуществить свой план именно тогда, когда они с женой пришли на прием! Не мог принести вино, когда у короля не было посетителей!
Но тогда…
Тогда бы Ристерд уже был мертв, что тоже совсем нехорошо.
Но если подумать и сознаться самому себе, Дэниэл предпочитал бы видеть мертвым короля, чем себя и собственную жену. И хорошо, что такого выбора перед ним все же не стояло.
- Возможно, Его Величество насторожило противоядие, - продолжил он рассуждать вслух. – Мне предложили его взять с собой еще до поездки в столицу. На всякий случай. Я не поверил… но взял. А наш король настолько ненавидит провидцев, что сейчас я даже рассказать об этом не могу. Хватит того, что меня обвиняют в покушении, если скажу правду, то и другие пострадают.
Действительно, Рут он выдать никак не мог. Возможно, он бы оправдался, но после не простил бы себе, если бы тетку казнили из-за выдуманных обвинений, ну а уж в том, что она не затевала убийства Ристерда, Дэниэл был уверен на все сто процентов.
- Надеюсь, что там, во дворце, все же быстро разберутся в том, что произошло на самом деле, и меня отсюда выпустят, - он снова глянул на дверь, прислушиваясь, не раздастся ли по ту ее сторону шагов тюремщика, но за дверью царила тишина. – Я могу допустить, что Его Величество ошибся, испугавшись убийцы. Возможно, это все из-за паники и потрясения, но когда он придет в себя, то должен понять, что у меня не было ни цели, ни повода, ни желания его убивать.
Про то, что сидящий напротив него мальчишка так и продолжал именовать себя принцем, Дэниэл не сказал ни слова. Пусть говорит, если ему так нравится. Стража пару раз по шее наваляет за подобные высказывания, сам перестанет. А пока… Вирма с ним. Пусть радуется своим заблуждениям, а у Дэниэла итак проблем хватало, кроме как разубеждать какого-то беженца с юга, что тот не царственная особа.

На быстрое освобождение Дэниэл, как оказалось, рассчитывал зря. Никто не пришел за ним вечером, на следующее утро тоже, да и в остальные дни ситуация не изменилась. На какое-то время про него словно забыли – ни новостей, ни посетителей. Затем все же вызвали к дознавателю, мелкому лысоватому мужичку, который позадавал вопросы относительно покушения, записал ответы и сообщил, что пока ничем помочь не может, но с ситуацией, конечно, разбираются. Дэниэл ответил все, как есть, разве что про тетку Рут промолчал.
- Встретил в Адвене провидицу, когда домой возвращался, - ответил он на вопрос о противоядие. – Дал ей денег на хлеб, думал, нищенка бредет вдоль дороги. Она мне и предсказала, что опасно будет в столице. И противоядие дала. Я хоть и не поверил, но взял, чтобы не обижать ее, раз она меня отблагодарить решила.  Так у меня оно и оказалось.
- А как она выглядела? – заинтересовался дознаватель, всматриваясь в лицо графа.
Но эмоции Дэниэл при желании мастерски умел скрывать - сколько ни смотри, ничего не высмотришь. Когда пять лет для посторонних играешь счастливую семейную пару, а на деле бежишь от жены подальше, привыкнешь скрывать что угодно.
- Немолодая, тощая, черноглазая и темноволосая, - ответил он. – Ничего особенного. Но если увижу, узнаю… Вот только больше мне она не встречалась.
- И имени не сказала?
- Нет. А я не спрашивал.
Дознаватель все записал, но что еще спросить не нашелся. На том допрос и закончился.
На этот раз.
Но через день повторился снова.
А на третий раз Дэниэл потерял терпение и после первого же вопроса дал дознавателю кулаком в морду. Сколько можно одно и то же повторять? Он не знал, что с его женой, теткой, слугами. Его-то пока не трогали, но их могли и пытать, чтобы выбить нужные показания! Так что гнев сдерживать Дэниэл не стал – оторвался на перепугавшемся дознавателе, свернув тому нос и скулу, и сломав ребра. Охрана, дежурившая за дверью, подоспела как раз вовремя, чтобы он совсем мужика не прибил, а в итоге и самому графу влетело – физиономия его обзавелась парой синяков, из носа капало кровью, живот и бок побаливали, но костей никто не ломал – побоялись без королевского приказа калечить.
- Убью нахер, как только выйду отсюда, - шипел Дэниэл, когда заломили за спину руки.
Но его не слушали. Поняли, что допрос на этот раз окончен, сопроводили в камеру, и затолкнули внутрь.
- Суки! – он плюнул им вслед, но дверь уже захлопнулась и плевок в цель не попал.
Дэниэл обернулся, встретился взглядом с перепуганным подобным поворотом Карлито, и махнул рукой:
- Не сдержался. Сто раз им одно и то же сказал. Сколько можно-то?
Он поправил одежду, убрал за ухо выбившуюся прядь волос и гордо прошествовал на свое место. Не запугать его какими-то там тумаками!
Дэниэл сел, прислонившись спиной к стене и задрав голову, чтобы остановить капающую из носа кровь. Объяснять Карлосу, что с ним произошло, совсем не хотелось. Гнев уже спадал, и граф чувствовал, что погорячился – надо было набраться терпения и не срываться. Но как выдержать неизвестность? Именно неизвестность и пугала его больше всего.
Дверь, тем временем, тихонько приоткрылась, и в камеру сунули две тарелки с едой для пленников. Сваренную в воде крупу и пару сухарей для Карлито, за которого некому было платить, и вполне себе съедобный обед для господина графа, состоящий из рагу, ветчины, яиц и лепешки. Даже кружку вина добавили, из чего Дэниэл сделал вывод, что его родня пока что на свободе, раз оплачивает его содержание.
- Можешь мое забирать, - раздобрился граф, махнув рукой Карлито и чувствуя, что аппетит пропал и вряд ли скоро вернется. Он и раньше делился с мальчишкой едой – кусок в горло не полезет, если на тебя смотрят голодными глазами! И хоть Карлито помалкивал, не выпрашивая еду, Дэниэл и сам видел, что на горстке крупы о корке хлеба тот далеко не уедет.