Кажется, с приходом осени, в Англии погода застывает навечно в одном и том же своём проявлении. Дождь, то слабый, едва-едва накрапывающий, то проливной, ничуть не щадящий путников, которым не посчастливилось отправиться куда-то. По утрам, за окном виднелась плотная пелена белесого тумана, и казалось, что можно протянуть руку и оторвать мягкий кусочек. И лишь изредка, совсем изредка, проглядывало сквозь серость облаков, холодное солнце - он не грело своими лучами, просто скользило светом по дороге, крышам домов и кромке деревьев, а после снова пряталось. Уходило куда-то, даря тем, другим людям своё тепло. В такие минуты я предпочитала оставаться дома, следя за каплями, бьющимися в стекло окон, настырно и громко. Словно просит впустить внутрь и согреть. Но как же это сделать, окаянный? Когда прозрачными слезами неба ты просеиваешься сквозь пальцы, скользя холодной влажной дорожкой по коже, а после исчезаешь, как будто тебя и не было вовсе. Но не сегодня. Я уже дала обещание, которое выполнять не хочу, но должна.
- Элли? Элли, ты уже готова? - Я встрепенулась, услышав голос отца, который звал меня. И покорно поднявшись со стула, я подхватываю своё пальто, и почти бегом спускаюсь вниз. Отец недоуменно смотрит, поправляя ворот рубашки.
- Милая, твои волосы несомненно главное крашение, но всё же будет приличнее убрать их в причёску, - мягко говорит он, и я с ужасом вспоминаю, что совершенно забыла об этом. Маленькая деталь, которая вылетела из головы, стоило только погрузиться в собственные мысли. На всякий случай провожу рукой по золотистым локонам, чтобы убедиться в том, как свободно лежат они на плечах, не попав в плен заколок и невидимок.
- Прости, я попрошу Элеонору, чтобы она помогла мне уложить их!
От смущения и стыда проступил лёгкий румянец на щеках, а на губах заиграла виноватая улыбка. Отец тяжело вздохнул, покачав головой. Что ж поделать? Его дочь не кокетка и не модница, как большинство сверстниц. Мало того, она вообще не интересуется одеждой, а кляксы на лице давно уже стали чем-то нечто самим собой разумеющимся, на вроде помады или белил. Не для меня всё это жеманство и кокетство, как и званые вечера. Моей душе более приятно одиночество и созерцание чего-то свободного и прекрасного, в то время как мы все, люди, всегда скованы разными рамками. Временем - его всегда не хватает; чувствами - общество не приемлет искренности и чувственности, как и свободу мысли; деньги, без которых невозможно получить шанс на исполнение собственной мечты: выбор - мы всегда на распутье между чем-то материальным и духовным.
Я возвращаюсь в свою комнату и медленно подхожу к зеркалу, внимательно изучая взглядом собственное отражение. И снова замираю внутри своего подсознания, цепляясь от мысли к мысли, не в силах удержаться на чем-то конкретном. И прерывает этот бесконечный цикл Элеонора, появившаяся скромно на пороге.
- Мисс Аддерли... - Робкий голос заставляет меня оторвать взгляд от зеркала и повернуться.
- Извини, я задумалась, не услышала, как ты вошла.
Кажется, мне приходится извиняться слишком часто сегодня.
Нахмурив брови, я никак не могла уловить момент, когда звала горничную, но более рациональный ответ всё же находится - отец. Он прекрасно знает своё рассеянное чадо, а потому позаботился о том, чтобы девушка пришла ко мне своевременно, а не через какой-то промежуток времени. Расправив складки платья, я аккуратно присаживаюсь на стул, чтобы Элеоноре было удобнее. Её пальчики легко скользят по золотистым волнам волос, так и порхают над моей головой, убирая прядку за прядкой в незамысловатую, но красивую причёску. От её прикосновение меня клонит в сон - мама всегда гладила меня по кудрям, когда я ложилась спать. И то состояние безмятежности, когда сладкая дрёма заставляет налиться веки свинцом, сейчас возвращается. И я ловлю себя на том, что почти уснула, если бы не звонкий голосов горничной.
- Готово, мисс Аддерли!
Нехотя открываю глаза, но лицо мгновенно светлеет, когда вижу своё отражение. У Элеоноры золотые руки, только она способна соорудить такой изящество, превратив меня в настоящую леди.
- Ох, это... это прекрасно! Спасибо, Нора, только ты способна сделать так, чтобы отцу не было за меня стыдно. - Я не могу сдержать слов благодарности, мне даже хочется обнять её, но сдерживаю этот порыв, чтобы не смутить и без того обескураженную моей откровенностью, горничную.
Теперь я уже сбегаю по лестнице в немного приподнятом настроении, на ходу застёгивая пуговицы пальто. Отец буквально расцвёл, увидев меня.
- Ты очаровательна, Элли!
Но чем ближе мы подъезжали к усадьбе семейства Дэрвуд, тем слабее становится моя решимость провести вечер там. Среди неимоверно скучных и холодных людей, и бессмысленных разговоров. Тем более, что сейчас все беседы, что у младых, что у старых крутятся о таинственном сэре Эшере, прибывшим совсем недавно обратно в Англию. Рассказы о том, что он холост и недурен собой мгновенно облетели все женские ушки, прежде чем достичь моих. Но мне это неинтересно. Замуж я точно не собираюсь, во всяком случае пока, хотя и замечаю, что отец не прочь обручить меня с образованным интеллигентным юношей из хорошей семьи. Но мысленно я пожалела несчастного бедолагу: скорее всего, его быстро окрутят хозяйка вечера и её дочь.
Мы опоздали немного - вечер уже начался, играла музыка, пары танцевали. Я едва заметно кивала знакомым, одарив их легкой улыбкой.
Хочу пройти к окну, но путь мне преграждает незнакомец. И встретившись взглядом со взором его голубых глаз, я замираю на месте. Знаю, что неприлично, совсем неприлично, так не принято в обществе, но ничего не могу поделать - эти глаза притягивают и манят к себе. Мне хочется смотреть в них, совершенно наплевав на все рамки. А вот другим не всё равно. Леди Дэрвуд холодно представляет меня сэру... Эшеру. Это известие меня немного сбивает с толку, кровь отхлынула от лица я, наконец, могу отвести взгляд и взять себя в руки.
" Эллисон, он тебе не интересен! Ни капельки! Даже самую-самую малость!"
И быстро "одеваю" привычную вежливую улыбку, но сердце так бьётся в груди, и кажется, что он тоже слышит биение глупого-глупого органа, которое не должно так реагировать на человека напротив - он ведь всего лишь способствует циркуляцию крови, не более.
- Позволите поинтересоваться, от чего вы так долго не навещали родные места? - пытаюсь придать себе более холодный вид, даже настойчиво прививаю оттенок отчужденности, чтобы ощущались границы, поставленные между ним и мной. Но и мне правда интересно!
И между тем, я всё отчётливее ощущаю на себе взгляды. Хотелось бежать от них, как можно дальше. Спрятаться в родных пенатах, запереть ставни и двери и избавиться от этого наваждения. Но почему я? Как же так получилось, что из всех девушек в зале, молодой сэр говорит сейчас со мной?
Ах, уйди, уйди! Позволь мне просто вынести этот вечер. Но не уходит и не исчезает. Всё ещё стоит передо мной, смотрит своими глазами, да так, что как будто читает мои мысли и издевается. А на самом деле, ему скорее всего просто безразличны все эти шушуканья за спиной. Ничего, сэр Эшер ещё успеет к ним привыкнуть и сполна насытиться.
- Почему вы так решили? - Губы слегка пересохли, я опустила взгляд в пол. Затем снова посмотрела на него, всё с той же неизменной вежливой улыбкой.
- Моя мама очень любила устраивать подобные мероприятия. И мне часто приходилось на них присутствовать. Ваши родители редко брали вас с собой?
Я замолкаю. Чувствую себя глупой и немного- нет! - даже чересчур бестактной. В разговор врывается музыка, и я жду, что таинственный брюнет уйдёт, пригласит дочь леди Дэрвуд или какую-нибудь другую девушку, что с таким трепетом смотрят на него. И я, кажется, ничем не отличаюсь от них. За исключением одного - я не лелею его в своих мечтах. Скорее боюсь, боюсь того, какую реакцию вызывает во мне этот проникновенный взгляд.
Но он протягивает руку мне.
Я впервые смотрю по сторонам и натыкаюсь на завистливые и любопытные взгляды. Я хочу сказать, что не люблю танцевать, но вместо этого обхватываю пальчиками его холодную ладонь, а вторую рука кладу на плечо.
И танец, и музыка уносят прочь из этого зала. Прочь из-под тяжёлых и угнетающих глаз других людей.
И я понимаю, наверное, что так притягивает. В его глазах плещется та же скука и желание сбежать прочь из этого светского, и такого правильного, общества.
" Зачем вы здесь?"
Ах, уходите, покидайте этот ров со змеями, из которого нет пути назад, когда они обовьются вокруг ног.